Любовная капитуляция - [79]

Энн. Мысль о ней мучила его, потому что Крейтон, зная ее беспредельную храбрость, понимал, что она может пойти на все ради него. Один месяц, всего лишь один месяц, и Энн будет обвенчана… Во что бы то ни стало надо, было, найти выход, но в голову Эндрю ничего не приходило.

В камере была лишь охапка соломы; расстелив плащ поверх нее, он лег и укутался им. Эндрю, понимая, что голова у него при допросе должна быть свежей, постарался заснуть, и ему это удалось.

Кэтрин сидела у потрескивающего огня. За немногие дни ее замужества весь мир вокруг нее, казалось, переменился. Она так и не смогла до конца понять, что за человек ее муж.

Она покраснела при воспоминании о ночах, проведенных вместе; Донован, несмотря на ее внутреннее сопротивление, каждый раз находил путь к сердцу и душе Кэтрин, пробуждая в ней страсть вновь и вновь. Но ее мучила одна мысль: Донован и Дженни. Ночь уже кончалась, и было ясно, что ей придется лечь спать в одиночестве. Где он сейчас? Неужели у сказочно красивой и развратной Дженни? Кэтрин прикусила губу и подошла к окну. Она докажет Доновану Мак-Адаму, что нельзя безнаказанно марать честь Мак-Леодов! Утром она уедет в Стерлинг, чтобы навестить кузину, и оставит мужу записку, из которой будет явствовать, что она никогда к нему не вернется. Пусть он играет в свои любовные игры, она в них не участница. От внезапного стука в дверь Кэтрин вздрогнула.

— Кто там?

— Кэтрин, это я, Энн! Пожалуйста, открой дверь. Мне нужно с тобой поговорить.

Кэтрин дрожащими руками отодвинула засов и распахнула дверь.

— Энн! Что случилось?

— Кэтрин, мне нужна твоя помощь. Ты должна мне помочь!

— Но что стряслось? На тебе лица нет! Сядь у камина, согрейся и приди в себя.

Почувствовав, что сестра вся дрожит, Кэтрин взяла ее под руку и подвела к креслу, сама опустившись перед ней на колени.

Энн набрала воздуха и, собравшись с силами, поведала о происшедшем.

— Ах, Энн, — сказала Кэтрин, поднимаясь с колен. — Не знаю, как помочь тебе, — ведь я уже пыталась это сделать!

— Ты же жена Донована!

— Да… жена. Когда я нужна ему…

— Я боюсь, что Эндрю уже пытают! Я этого не перенесу…

— Энн, успокойся, — сказала Кэтрин. — Узников несколько дней держат в одиночках, чтобы подавить их волю. А теперь поспи. Утро вечера мудренее.

— Но, Кэтрин!..

— Успокойся! Уж сегодня Донован точно не станет его допрашивать: хотя мы и женаты без году неделя, он уже потащился к любовнице! Он у леди Грэй…

— Как мне тебя жаль, Кэтрин!

— Напрасно. Эти мужчины, претендующие на нашу верность и изменяющие нам при первой возможности, не стоят того, чтобы из-за них горевать. Иди. Тебе нужно отдохнуть.

Энн, измученная переживаниями, легла в постель сестры и тут же провалилась в полный грез и видений сон. Кэтрин тем временем лихорадочно думала о том, как спасти Эндрю Крейтона.

Донован редко пребывал в таком раздраженном расположении духа. Казалось, самое время отправиться к Кэтрин и злорадно известить ее об аресте Эндрю, но он не был готов взглянуть ей при этом в глаза. Что значил Крейтон для Кэтрин? Любовником ее он не был, это стало ясно в первую брачную ночь; но, без сомнения, его жена неравнодушна к своему «домоправителю».

Мак-Адам сделал большой глоток виски и опустился в кресло, чтобы подумать над этим болезненным вопросом. Хмель оказывал свое действие, и картины, одна мучительнее другой, начали возникать в его сознании. Ему и в голову не пришло, что Кэтрин также мучается над вопросом, где он пропадает всю ночь. Донован вновь припал к бутылке, надеясь заглушить душевную боль; вскоре он заснул прямо в кресле.

Король отсутствовал в замке несколько дней. Как всегда, сразу же по возвращении он первым делом отправился к Мэгги. Она в одиночестве сидела в своей комнате и была погружена в раздумья. При появлении Якова она поднялась и протянула к нему руки:

— Ваше величество!

Король подошел к ней и поцеловал.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не переживала за меня! — Чуть отодвинув Мэгги от себя, он оглядел девушку. — Такое впечатление, что мое отсутствие положительно влияет на тебя… Или ты все же рада, что я вернулся?

Мэгги покраснела, но промолчала, и это обеспокоило Якова.

— Уж не больна ли ты, душа моя? — спросил он, когда Мэгги высвободилась из его рук.

— Нет, милорд, у меня все хорошо.

— Но что-то не так?

— Нет, все так, все как надо. У меня будет ребенок, — сказала она просто.

Не отрывая глаз от лица короля, она с замиранием сердца ждала, как тот встретит эту весть. Яков поднялся и подошел к ней; взяв ее за обе руки, он поцеловал их по очереди. Радость и нежность — эти чувства она прочитала в его глазах.

— Когда должен родиться ребенок?

— В августе.

— Так ты уже давно обо всем знаешь? Почему же ничего мне не говорила?

— Не видела нужды…

— Мне судить, что нужно, а что нет, — сказал гневно Яков.

— Я понимаю, что возникнут проблемы, милорд, а потому охотно покину двор. Об этом никто не знает, так что вы вольны поступить по своему усмотрению.

Яков подошел к креслу и сел. Мэгги понимала, что в душе короля происходит борьба, и, искренне его любя, хотела ему помочь. Взяв с дивана подушку, она подошла к нему и пристроилась у ног Якова; для полного счастья ей достаточно было сидеть рядом с ним, ощущая его близость. В такие моменты она переставала даже думать о своей дальнейшей судьбе, о ребенке. Рядом — ее мужчина, ее король, в котором вся ее жизнь.