Любовная капитуляция - [77]

Затем его пальцы оказались между ее бедрами, гладя их изнутри, и вскрик замер у нее в горле; Энн задохнулась, но Эндрю говорил ей что-то ласковое, отгоняя ее страхи. Пальцы его творили чудо, волна желания накатилась на нее, и он почувствовал, что девушка перестала осознавать, где она и что с ней происходит. Оставался он один, никого больше. Тело ее содрогалось, стремясь к большему, чему Энн не знала названия. Она обняла Эндрю, порывисто и страстно прижимая его к себе, на какой-то момент вернувшись к реальности, когда он, нежно поцеловав ее, встал, чтобы сбросить с себя одежду. Он старался не шокировать ее, поскольку Энн, неискушенная и невинная, могла испугаться. Но даже ее неопытность радовала и трогала его. Эндрю был счастлив стать ее учителем и хотел только одного: остаться единственным мужчиной в ее жизни.

Но девушка оказалась смелее, чем он ожидал: когда его одежда упала на пол, Энн привстала на коленях и дотронулась до него обеими руками. Она жаждала ощутить, исследовать, познать его, как только что он познавал ее. Эндрю задохнулся, но остался недвижим.

Ее пальцы очертили ширину его плеч и груди, останавливаясь, чтобы приласкать каждый шрам. Их много было на его теле, и девушка хотела знать все. Его мускулы вздрагивали и играли от ее прикосновений, когда же руки Энн соскользнули на его плоский живот и бедра, Эндрю вздрогнул и напрягся. Сознание того, что она способна так его возбуждать, на нее саму подействовало возбуждающе.

Он шагнул к ней, осторожно опрокидывая Энн на подушки, и жар его тела охватил ее всю, с кончиков пальцев до губ, а руки все ласкали, ласкали и ласкали Энн. Губами он прикасался к ее телу, целуя и покусывая, спускаясь все ниже. Было мучительно трудно сдерживать себя, но Эндрю не мог спешить, и снова ласкал ее руками и губами, пока не почувствовал: девушка готова стать его.

— Ничего не бойся, Энн, — прошептал он. — Доверься мне, уступи мне.

Он повторял эти слова как заклинание, пока ее напряженность не прошла. Он проложил поцелуями дорожку через ее живот и бедра, дойдя до влажного, жарко пульсирующего средоточия ее тела, языком пробуя его вкус и лаская самое интимное место Энн. Эндрю слышал, как она словно в бреду повторяет его имя, чувствовал дрожь ее тела. Ему было страшно причинить девушке боль: Энн казалась такой хрупкой, а Эндрю осознавал мощь и тяжесть своего тела, — казалось, он может смять ее как хрупкий цветок. Но он успел пробудить спавшую в девушке чувственность, и когда Эндрю приподнялся над ее телом, Энн изогнулась в страстном порыве, снова привлекая его к себе.

Его колени оказались между ее бедер, а руки сплелись с руками Энн поверх ее головы. Медленно начиная проникать в нее, он нашел ртом ее губы, предчувствуя миг боли, которая ее пронзит. Ее стон был приглушен им, и на несколько мгновений Эндрю замер, войдя в нее и став с ней одним целым. Затем, почувствовав ее ответную реакцию, медленно, осторожно возобновил движения.

Облегчение наполнило душу Эндрю, когда он ощутил, что Энн помогает ему, ловя ритм его движений. Она почувствовала, как его толчки становятся все более частыми и неукротимыми, а сердце бьется сильнее и сильнее; Энн старалась не отставать от него. Пика наслаждения они достигли одновременно. Из груди Энн вырвался крик — его имя, дрожь наслаждения колотила ее, заставляя все теснее прижиматься к Эндрю, потом она бессильно замерла в его объятиях.

Эндрю опустился рядом, не отнимая рук от Энн.

Он прижимал ее к себе, вновь и вновь целовал, шептал какие-то ласковые слова. Потом они безмолвно лежали рядом, думая об одном и том же. Они нашли свое счастье в этой жизни, но неужели лишь для того, чтобы сразу его потерять?

Энн глубоко вздохнула, и Эндрю, приподнявшись на локте, заглянул ей в глаза. Они лучились счастьем и любовью, и тревога за любимую охватила его.

Энн подняла руки и охватила его лицо ладонями, привлекая голову к себе. Поцелуй ее оказался таким чувственным, что Эндрю застонал, сжимая ее в объятиях.

— Я люблю тебя, Эндрю. Меня и вправду никто не сможет отобрать у тебя. Что бы теперь ни случилось, со мной будет эта ночь и ты в ней.

— Не надо так говорить! Я найду выход, Энн. Только не теряй веры. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы перенести мысль о том, что ты окажешься в объятиях другого.

— Я никогда не перестану в тебя верить и надеяться. Но нам не дано знать, что Господь предуготовил для нас. Я украла эти несколько часов у жизни, чтобы легче было пройти свой путь по ней.

— Храни веру в милосердие Господа. А я буду хранить веру в свой меч и в силу своей руки. Если я не смогу повлиять на решение короля, то просто приеду за тобой и увезу туда, где нас не достанут руки Якова или Генриха.

— Я последую за тобой куда угодно, лишь бы ты оставался рядом. Но не так-то просто убежать от Якова и Генриха.

— Да, это будет непросто. Тебе придется от столького отказаться!

— На свете есть только одно, от чего я не могу отказаться — это ты, Эндрю. Кроме того, — глаза ее блеснули, — может быть, нам удастся встретиться с моим братом, и он присоединится к нам.

Эндрю знал о том, на какие жертвы обрекала себя Энн, соглашаясь бежать с ним. Порыв любви захлестнул его.