Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии… - [61]
Затем через Симферополь семья вернулась на Украину, и Пушкин поехал на новое место службы в Кишинев. В своем письме Дельвигу он спрашивает: «Растолкуй мне теперь, почему полуденный берег и Бахчисарай имеют для меня прелесть неизъяснимую? Отчего так сильно во мне желание вновь посетить места, оставленные мною с таким равнодушием? или воспоминание самая сильная способность души нашей, и им очаровано все, что подвластно ему?»
Больше он никогда не бывал в Крыму.
Позже ему пришлось ходатайствовать о назначение пенсии вдове и дочерям Раевского, провожать Марию в Сибирь. По одной из версий пушкинистов, Марии посвящена поэма «Полтава».
Как сложилась судьба сестер Раевских? Екатерина уже в мае 1821 года вышла замуж за командира 16-й пехотной дивизии генерал-майора Михаила Федоровича Орлова, сослуживца ее отца, который отзывался об Орлове как о человеке дельном, веселом и сердечном. Четыре года спустя Орлов проходил по делу декабристов, но наказание получил сравнительно мягкое — проведя полгода в Петропавловской крепости, выслан в свое имение с запретом появления в столицах. «Ссылка» продолжалась всего пять лет, позже супруги с детьми переехали в Москву. Михаил Орлов скончался в 1842 году. Жена, сильно горевавшая о нем, — в 1885-м.
А.А. Давыдова
Судьба Марии широко известна. В 1824 году она вышла замуж за друга Орлова князя Сергея Волконского. Вышла отнюдь не по страстной любви, а для того, чтобы упрочить свое положение — семья Раевских была на грани разорения, и родители спешили пристроить дочерей. Мы знаем, что их расчет не оправдался: Волконский (в отличие от Орлова) был осужден по 1-му разряду, лишен чинов и дворянства. 10 июня 1826 года приговорен к «отсечению головы», но по Высочайшей конфирмации от 10 июля 1826 года смертный приговор заменили на 20 лет каторжных работ в Сибири. Мария поехала вслед за мужем, провела в Сибири 25 лет, а когда в 1856 году тяжело больной Сергей был помилован Александром II, вернулась в Москву, ездила с мужем за границу и умерла в 1863 году в своем имении Воронки в Черниговской губернии.
Елена Николаевна Раевская (вероятно, названная в честь своей бабушки — дочери Ломоносова) вместе с матерью и старшей сестрой жила в Италии, где и умерла в 1852 году. И наконец, младшая дочь Раевских Софья в 1826 году произведена во фрейлины императрицы Александры Федоровны. В 1835 году вместе с матерью и сестрой Еленой уехала в Италию, после их смерти вернулась в Россию. Замуж ни она, ни Елена так и не вышли. Софья скончалась в 1881 году в имении Сунки.
По пути в Кишинев Пушкин задержался в имении Раевских Каменке и там пережил мимолетный роман с Аглаей Антоновной Давыдовой, женой Александра Львовича Давыдова — сводного брата генерала Раевского. Современники оставили о ней такие воспоминания: «Весьма хорошенькая, ветреная и кокетливая, как истая француженка… — рассказывал современник, — она в Каменке была магнитом, привлекающим к себе всех железных деятелей александровского времени. От главнокомандующих до корнетов — все жило и ликовало в селе Каменке, но главное — умирало у ног прелестной Аглаи»[13]. Об этой истории, наверное, не стоило бы упоминать, если бы не два стихотворения Пушкина. Одно из них посвящено Аглае, и его трудно назвать особенно лестным:
Впрочем и это забавное стихотворение не стоило бы внимания, если бы Пушкин не написал еще одно, посвященной дочери Аглаи — Адели (той, которой Аглая должна была оставить в наследство «юный пыл страстей»).
Иван Дмитриевич Якушкин (будущий декабрист, тот самый, который «казалось, молча обнажал цареубийственный кинжал»), также гостивший в Каменке в конце 1820 года, вспоминал: «У нее (Aглаи Давыдовны. — Е. П.) была премиленькая дочь, девочка лет двенадцати. Пушкин вообразил себе, что он в нее влюблен, беспрестанно на нее заглядывался и, подходя к ней, шутил с ней очень неловко. Однажды за обедом он сидел возле меня и, раскрасневшись, смотрел так ужасно на хорошенькую девочку, что она, бедная, не знала, что делать, и готова была заплакать; мне же стало ее жалко, и я сказал Пушкину вполголоса: „Посмотрите, что вы делаете: вашими взглядами вы совершенно смутили бедное дитя“. — „Я хочу наказать кокетку, — ответил он, — прежде она со мною любезничала, а теперь прикидывается жестокой и не хочет взглянуть на меня“. С большим трудом удалось обратить все это в шутку и заставить его улыбнуться».
А вот стихотворение вышло не только прелестным и невинным, но и по-настоящему добрым.
