Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии… - [38]

Жуковский собирается продолжать учебу в Германии, начать планирует в Йенском университете, а дальше — как пойдет. Деньги ему обещал дать А.А. Прокопович-Антонский — один из его педагогов в Московском пансионе.

Для того чтобы расплатиться с долгами, конечно, придется жить скоромно, и даже очень скромно. «Хочу спокойной, невинной жизни. Желаю не нуждаться. Желаю, чтоб я и матушка не были несчастны, имели все нужное. Хочу иметь некоторые удовольствия, возможные всякому человеку, бедному и богатому, удовольствия от занятий, от умеренной, но постоянной деятельности, наконец от спокойной, порядочной семейственной жизни. Почему б этому не исполниться?»

«Бойтесь своих желаний — они сбываются», — гласит пословица, но на первых порах судьба дословно выполняет заказы молодого поэта. Вскоре Жуковский будет должен уехать из Москвы и вернуться в Мишенское. В 1805 году туда приезжает одна из его сестер — недавно овдовевшая Екатерина Афанасьевна Протасова. Муж не оставил ей денег, но зато оставил много карточных долгов, ее дела расстроены, и Василий Андреевич рад помочь, чем может. А что он может? Конечно, давать уроки двум дочерям Екатерины Афанасьевны Марии и Александре, и Жуковский с энтузиазмом берется за дело. Когда Екатерина Афанасьевна с семьей переезжает в город Белев, Жуковский следует за ними.

Обе сестры совсем разные по характеру. Маша — тихая и замкнутая, Саша — живая и веселая. Жуковский быстро подружился с обеими.

Первого июня 1805 года он пишет в дневнике: «Я нынче в каком-то приятно-унылом расположении. Не думаю ни о чем, задумчив. Мне приятно было смотреть на отдаления, покрытые вечернею тенью. Это неясность и отдаленность всегда имеет трогательное влияние на сердце: видишь, кажется, будущую судьбу свою неизвестную, но не совсем незнакомую. Какое-то тайное предчувствие говорит о ней и обнаруживает ее неявственно за прозрачным занавесом. Ничего не может быть приятнее этих трогательных минут, когда сердце полно — чем? Не знаешь!».

Девятого июня Василий Андреевич делает в дневнике такую запись: «Что со мною происходит? Грусть, волнение в душе, какое-то неизвестное чувство, какое-то неясное желание! Можно ли быть влюбленным в ребенка? Но в душе моей сделалась перемена в рассуждении ее! Третий день грустен, уныл. Отчего? Оттого, что она уехала! Ребенок! Но я себе ее представляю в будущем, в то время, когда возвращусь из путешествия, в большем совершенстве! Вижу ее не такою, какова она теперь, но такою, какова она будет тогда, и с некоторым нетерпением это себе представляю. Это чувство родилось вдруг, от чего — не знаю; но желаю, чтобы оно сохранилось. Я и наполнен, оно заставляет меня мечтать, воображать будущее с некоторым волнением; если оно усилится, то сделает меня лучшим, надежда или желание получить это счастье заставили меня думать о усовершенствовании своего характера; мысль о том, что меня ожидает дома, будет поддерживать и веселить меня во время моего путешествия. Я был бы с ней счастлив, конечно! Он умна, чувствительна, она узнала б цену семейственного счастия и не захотела бы светской рассеянности. Но может ли это быть?»

Он перебирает все свою родню, пытается угадать, кто встанет на его сторону, волнуется: «Неужели для пустых причин и противоречий гордости К.<атерина> А.<фанасьевна> пожертвует моим и даже ее счастием, потому что она, конечно, была бы со мною счастлива, потому что моя первая цель — это наслаждение семейною жизнию; я б нашел или стал бы искать средства ею наслаждаться; я не стал бы терять в суетных, ничтожных исканиях драгоценной жизни: литература была бы моим занятием, любовь жены и любовь к ней, самая нежная и спокойная, отдохновением; спокойствие и счастие окружающего меня счастием, наградою».

5

Пока Маше всего 12 лет, и Жуковский, разумеется, не объявляет о своей любви ни ей, ни кому-то другому. Увидев цифру 12, вы, возможно (и скорее всего), вспомнили о Лолите. Но герой, а точнее — антигерой, романа Набокова пытается, по крайней мере, на первых порах, воскресить прошлое, вернуть утраченную первую любовь.

Жуковский же думает о будущем, о том самом «грядущем за завесой», когда Машенька станет взрослой и он сможет научиться любить ее как жену.

А пока, кажется, это и не любовь в привычном нам смысле слова. Просто мечта бездомного о доме, сироты — о родной душе. Но странно — ведь у Жуковского есть семья, там его признают и любят, его мать еще жива. Чего же ему не хватает? Чего он ищет в семье Протасовых?

Вот как сам Жуковский разрешает этот парадокс, обращаясь к Екатерине Афанасьевне, расположение которой так значимо теперь для него: «Как прошла моя молодость? Я был в совершенном бездействии. Не имел своего семейства, в котором бы я что-нибудь значил, я видел вокруг себя людей, мне коротко знакомых, потому что я был перед ними выращен, но не видал родных, мне принадлежащих по праву; я привыкал отделять себя от всех, потому что никто не принимал во мне особливого участия и потому что всякое участие ко мне казалось мне милостию. Я не был оставлен, брошен, имел угол, но не был любим никем, не чувствовал ничьей любови; следовательно, не мог платить любовью за любовь, не мог быть благодарным по чувству, был только благодарным по должности: мне сказывали, что надобно быть благодарным, и я верил или, лучше сказать, повторял самому себе чужие слова».