Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии… - [35]

Вы только что узнали историю двух головокружительных карьер. Державин — небогатый провинциальный дворянин, Крылов и вовсе мещанин, бедный как церковная мышь, оба на склоне дней достигли славы и достатка. Но Василий Андреевич Жуковский, живший в Зимнем дворце, бывший одним их воспитателей великого князя Александра Николаевича, сына Николая I, и близкий друг императрицы-матери Марии Федоровны, — наверное, был знатен, родовит и богат? И романтической поэзией увлекался от пресыщения, именно потому, что у него все было в порядке, и ему хотелось «красиво пострадать» на мягком диване с бархатной обивкой?

Конечно, вы уже знаете, а если не знаете, то легко догадаетесь, что это совсем не так.

Если Державин происходил из бедной, провинциальной, но все же дворянской семьи, если Крылов не был дворянином, но все же был из «обер-офицерских детей», и его родители были венчаны в церкви, то обстоятельства рождения Жуковского и вовсе обрекали его на полное ничтожество. Писательница Анна Петровна Зонтаг, приходившаяся Василию Андреевичу племянницей, была всего на два года его моложе. Детство и юность, а точнее первые три десятилетия жизни, они провели вместе, и вот что она рассказывает: «…отцом Жуковского был секунд-майор и тульский помещик Афанасий Федорович Бунин „честнейший, благороднейший человек, но, как по всему кажется, не самой строгой нравственности“. С этим „честнейшим человеком“ приключилась история совершенно сказочная: во время первой Русско-турецкой войны один из его крепостных крестьян с разрешения барина нанялся маркитантом в армию и в благодарность привез своему господину в подарок… двух девочек-турчанок — 16-летнюю Сальху и 11-летнюю Фатиму. Фатима вскоре умерла, а Сальху Бунины окрестили, дали ей новое имя — Елизавета Дементьевна Турчанинова (отчество — по имени крестного отца, управляющего в имении), и приставили нянькой к младшим дочерям, а затем, видя ее усердие и расторопность, повысили до экономки. Анна Зонтаг передает слова Сальхи о том, что она сознательно приняла решение перейти в христианство: „Я думала, — говорила она, — что живу как скотина, без всякой религии; своей не знаю, будучи увезена так молода из Отечества, а христианской не хотела принять, в надежде, что когда-нибудь возвращусь домой. Теперь же, когда всякая надежда на возвращение потеряна, буду изучать христианскую религию и приму крещение“».

Впрочем, новый статус христианки не защитил ее от насилия.

«Афанасий Иванович был великий хозяин и особливо большой гастроном, — рассказывает Анна Петровна, — искусство, с каким Сальха приготовляла все домашние запасы, а особливо ея молодость и красота, обратили на себя внимание Афанасия Ивановича. Сальха, как невольница, по своим магометанским понятиям, покорилась ему во всем, но все также была предана душою Марье Григорьевне, которая, заметя связь мужа своего с турчанкою, не делала ему ни упреков, ни выговоров, а только удалила от Сальхи дочерей своих».

Сальха родила барину четырех детей, которые умерли во младенчестве. 29 января (9 февраля) 1783 года она снова рожает мальчика. Его крестной матерью становится Варвара Афанасьевна — дочь Бунина, а крестным отцом — бедный киевский дворянин Андрей Григорьевич Жуковский, выполнявший некоторые поручения Бунина и часто бывавший в его доме.

По воспоминаниям Анны Петровны, детство Жуковского было счастливым. После смерти отца его вдова Марья Григорьевна привязалась к мальчику, любила и баловала его, а также тщательно следила за его образованием. При этом сама она вовсе не была темной, непросвещенной помещицей из «медвежьего угла». Анна Петровна рассказывает: «Марья Григорьевна, урожденная Безобразова, была для своего века женщина редкой образованности, потому что читала все, что было напечатано на русском языке, но другого никакого она не знала. Она была необыкновенно умна, а подобной доброты, кротости и терпенья мне не удавалось встретить ни в ком другом».

Один из первых биографов Жуковского — Карл Карлович Зейдлиц так описывал имение, в котором прошли первые годы Василия Андреевича (теперь это становится важным): «Село Мишенское, одно из многих поместий, принадлежавших Афанасию Ивановичу Бунину, находится в Тульской губернии, в 3 верстах от уездного города Белева. Благодаря живописным окрестностям этого имения и близости его к городу владелец избрал его постоянным местопребыванием для своего семейства и, по тогдашним обычаям, обстроил и украсил его роскошно. Огромный дом с флигелями, оранжереями, теплицами, прудами, садками, парком и садом придавал особенную прелесть этой усадьбе, а обстановка — дубовая роща, ручеек в долине, виды на отдаленные пышные луга и нивы, на близкое село с церковью — настраивали чувства обывателей к мирному наслаждению красотой природы. Растительность в этой стороне отличается чем-то могучим, сочным, свежим, чего недостает южным черноземным полосам России. Весна, разрешающая природу от суровой зимы, оживляет ее скоро и радует сердце человека. Даже самая осень своими богатыми урожаями хлебов и плодов приносит такие удовольствия, которые не могут быть испытываемы в более северном, холодном климате. Если же мы к этому припомним старинные, до некоторой степени патриархальные, отношения помещиков между собою и с крестьянами, то понятно, что люди, проведшие вместе юность в селе Мишенском, могли еще в глубокой старости восхищаться воспоминаниями о минувшем житье-бытье».