Любовь в отсутствие любви - [29]

— «Щелкунчик».

— Нет, — машинально возразила она, но тут же поправилась: — Точно-точно, как сломанная шарманка. Только увидеть его было — даже одним глазком…

Они проехали через центральный Лондон и оказались на автостраде. Бартл привык к трескотне Мадж и приучил себя не обращать на нее внимания и не раздражаться. Точно так же философски он относился к надоевшим песенкам и мелодиям, которые постоянно крутили по радио. Бартл невозмутимо вел свою капризную малютку «фиесту», не прислушиваясь к болтовне Мадж, благо, участия в беседе от него не требовалось. Он смотрел на раскинувшийся впереди горизонт — холодное серое небо, казалось, становилось ниже по мере того, как они подъезжали к дому. Вздыбливалась плоская издали бурая земля. Заброшенный отрезок железной дороги, кусок моста, который возникал ниоткуда и не вел никуда. И песок. Повсюду горы песка, среди которых, словно по мановению волшебной палочки, вдруг вырастали дома, изгороди, лужайки…

— Нет, — произнесла Мадж, видимо, обращаясь к отсутствующему новоиспеченному поэту-лауреату, — нет, Джон Бетжемен, я не люблю Сэндиленд.

— Еще кто-то пожаловал, — Бартл уныло ткнул пальцем в сторону незнакомого черного «порше», одиноко стоящего на посыпанной гравием дорожке.

Эмма и Томас помогали отцу сметать листья в саду. С утра все дети переругались, и мордочка у Эммы была зареванная, к тому же Маркус сломал ее компьютерную игрушку. Бартл с малышом собирали какие-то машинки из конструктора «Лего», выбирая детальки поярче. Мадж клевала носом над «Записками Пиквикского клуба», Жюль, сославшись на усталость, улизнул в приготовленную для гостей комнату. «Занусси» урчала, перемывая тарелки. Для чаепития время еще не настало. Посмотрев на это дремотное царство, Белинда с Ричелдис решили прогуляться. Подруги не оставались наедине с момента приезда Белинды из Франции, и им хотелось поболтать подальше от любопытных глаз.

Несмотря на легкое потрясение от того, что Саймон оказался ничем не лучше себе подобных, Белинда нашла в этом свои забавные стороны. Пусть ее представление о чете Лонгвортов слегка изменилось, а вот отношение к ним — нет. Она решила не раздувать из мухи слона. «Ну, загулял, с кем не бывает? На них с Ричелдис так приятно смотреть, можно подумать, что ничего не произошло. Примерный семьянин, заботливый отец, садом опять же занимается. И вообще, не стоит слишком идеализировать своих друзей, чтобы потом не обижаться на них за то, что они сходят с пьедесталов, которые мы для них понастроили. В конце концов, они на эти пьедесталы не рвались». Подобные мысли бродили в головке Белинды, когда она собиралась в Сэндиленд.

Правда, почему-то сейчас, оставшись вдвоем с Ричелдис, Белинда смотрела на нее несколько иными глазами. Она почувствовала жалость к подруге, смешанную с легким, почти неосознанным презрением.

— Вот это я понимаю, настоящее семейное воскресенье. — Ричелдис глубоко вдохнула холодный мглистый воздух. На ней была надета какая-то нелепая шерстяная шапка ядовитого цвета морской волны и такие же перчатки. Прядка волос выбилась на раскрасневшееся довольное лицо. — Саймон столько работает… Бедняге надо хотя бы раз в неделю отдыхать по-человечески. Он взвалил на себя слишком много.

— Как у вас хорошо! — Сознание того, что она знает больше, чем подруга, буквально распирало Белинду. Уж ей-то известно, что именно взвалил на себя бедняга Саймон.

Они прошли по тропинке позади высокой тисовой изгороди. Тропинка привела их к калитке в заборе, выйдя из которой, они попали на огромное ячменное поле. Издавна его называли баньяновым.[31] Легенды гласили, что в XVII веке здесь не было отбою от паломников. Правда это или вымысел, неизвестно, но какой-нибудь измученный жизнью жестянщик, уснувший под бедфордширским плетнем, замечтавшись о волшебной горе, смотрелся бы здесь вполне уместно. Глинистая земля казалась огромнейшей лоханкой крепкого какао. В серой вышине пели жаворонки. Стоя на краю поля, можно было увидеть очертания города, трубы, песчаный карьер, уставленный экскаваторами, вокруг которых сновали рабочие. Именно здесь множилось состояние Саймона. Слева уходила в бесконечность Англия — равнинный пейзаж ломали длинные ряды печных труб.

— Надо было продать компанию, когда началось слияние. — Ричелдис села на своего любимого конька. О Саймоне она могла говорить часами. — Но, когда ему предложили остаться управляющим, он, конечно, не мог устоять. К тому же ему не хотелось бросать отцовское дело. Но он так загружен, так загружен… Он чуть ли не каждый день мотается в Сити. А последние две недели сам разбирает почту. Вернувшись из Парижа, он уволил секретаршу, а ведь не все документы можно отдавать в машбюро.

— Зачем же он тогда ее уволил?

— Так получилось. Рут Джолли оказалась не лучшим его приобретением. Представляешь, она смылась в отпуск как раз тогда, когда Саймон уехал в Париж, а когда он вернулся, ни с того ни с сего положила ему на стол заявление об уходе. Впрочем, он не слишком расстроился. Даже сказал, что лучшей возможности от нее избавиться трудно было представить — секретарша она была никакая. Как ни позвонишь Саймону на работу, каждый раз нарываешься на автоответчик. Ну и за что, спрашивается, ей платить?