Любовь в отсутствие любви - [12]

— Самое ужасное, что он нас заметил, — вздохнула Белинда, роясь в сумочке в поисках сигарет. — Да куда же запропастился этот чертов «Фальстафф»?!

— Хуже всего, что это вообще случилось, — отрезала Моника.

— Сказала бы я, что все мужики… — продолжение потонуло в струйке сигаретного дыма, выпущенной леди Мейсон.

— Но Саймон?

— Моника, ну мало ли что могло случиться, тут может быть невиннейшее объяснение…

— Ты сама знаешь, что это не так. Если поведение нужно объяснять, значит, оно уже не невинное.

— Возьми сигарету и успокойся.

— И чего нас сюда занесло? Можно подумать, в Париже больше деться некуда. Могли ведь поехать в Шантильи, в Версаль… да мало ли куда!

— Значит, ты согласна со мной. Хуже всего, что мы это видели. По-моему, душа моя, нам лучше сделать вид, что ничего не произошло.

— Но, Бел, неужели ты не видела?..

— Тогда, по крайней мере, хоть кого-то удастся пощадить… Между прочим, единственного человека, который нам небезразличен.

— Наверно, ты права. Но это так мучительно. Очень мучительно. Дай-ка мне закурить.

Моника уставилась на пачку сигарет с таким изумлением, словно в жизни не видела ничего подобного. Прохожий, увидев ее недоуменно вскинутую бровь, подрагивающие пальцы, неумело вытаскивавшие из пачки тонкую белую палочку, и то, как она обнюхала сигарету сначала с одного конца, потом с другого, решил бы, что она собралась ее съесть. Когда сигарета попала наконец куда следует, Моника недовольно скривилась. Белинда поднесла ей зажигалку.

— То есть мы должны притвориться слепоглухонемыми? — переспросила Моника. — Он хоть понимает, что он сделал?

— Да что тут понимать? Все и так ясно.

Мисс Каннингем буквально кипела от ярости.

— Он… — и запнулась, подбирая нужное слово. После очередной затяжки, непривычная к сигарете, она отбросила ее прочь и с ожесточением выдохнула первое пришедшее в голову слово: — Дурак!

Проблема осложнялась тем, что подруги совершенно по-разному воспринимали случившееся. Леди Мейсон, конечно, признавала, что ситуация сложилась щекотливая, но впадать из-за этого в такой транс? Было бы из-за чего! Ей самой был знаком азарт предателя, она сама, бывало, рыдала в подушку, когда предавали ее, но ей как-то не пришло в голову подумать о том, каково будет Ричелдис, если она узнает… Она бы предпочла обернуть инцидент в шутку — подумаешь, попался котяра. Странно, что Моника так раскипятилась, была, что называется, bouleversée.[15] Все-таки одинокий образ жизни накладывает свой отпечаток. Представления о семейной жизни складываются не то чтобы превратные, но несколько идеализированные и не сильно соответствующие действительности. И ведь так и проживет всю жизнь в счастливом неведении. Счастливом ли — вот в чем вопрос.

Но женщинам не свойственно долго философствовать. Не успев определиться с линией поведения, они увидели Саймона, торопливо направлявшегося в их сторону. Похоже, неожиданная встреча его ничуть не смутила. Импозантный, в ладно скроенном пиджаке, он энергично махал им рукой. Ни за что не догадаешься, что ему сорок семь лет. Он не усох, не заматерел… Густая с проседью шевелюра лишь добавляла ему обаяния.

— Привет! Моника, хочешь прикупить здесь участок или просто любуешься?

Обычно обе женщины, встречаясь с Саймоном, дружески чмокали его в щеку. Но сегодня приветственный поцелуй получился скомканным. И эта заминка была красноречивей любых слов. Чтобы разрядить обстановку, Саймон поторопился продолжить:

— Хороший день! Только что совершил отличную сделку — продал песок этим лягушатникам, очень удачно получилось.

— А я и не знала, что ты в Париже. Фонтенбло не самое подходящее место для продажи песка.

— Ты ж говорил на Оукмор-роуд, что продаешь песок арабам, — встряла Белинда. И пока все натужно изображали веселье, добавила: — Поужинаем вместе? Заодно встречу отметим.

— Жалко, что ты не взял с собой Ричелдис, — колко бросила Моника, — или она тоже здесь?

— Я бы с радостью составил вам компанию, — замялся Саймон, — но мне надо выгулять парочку тутошних партнеров, сами понимаете… дела.

— Ты здесь проездом? — Моника пошла напролом.

— Завтра возвращаюсь в Англию.

— Тогда поедешь с нами на автобусе в Париж. И не возражай, отвертеться тебе не удастся.

— Но, Моника, — вступилась Белинда за Саймона, — там же все места расписаны.

— Там полно свободных, — улыбнулась злорадно Моника.

— Боюсь, ничего не выйдет, — сбивчиво попытался возразить Саймон. — Я, пожалуй, пойду поищу…

— А твои… компаньоны тоже здесь? — не унималась Моника.

— Нет-нет… — Он поспешно замотал головой.

— Тогда никакие отговорки не принимаются. Пойдешь как миленький.

— Знаешь, я бы хотел еще раз осмотреть дворец.

— Прекрасная мысль! Мы тоже с удовольствием осмотрим его еще раз, правда, Бел?

Шутки шутками, но леди Мейсон невольно посочувствовала Саймону. Похоже, он угодил в ловушку, из которой никак не может выбраться. Ежу понятно, он сказал своей спутнице, что сейчас разберется с этими прилипалами и вернется. А Моника, забыв о том, что они договорились встать на позицию невмешательства, неожиданно впала в агрессию.

— Моника, отстань от человека. — Белинда сделала выразительные глаза, пытаясь урезонить подругу.