Любовь в мегабайтах - [49]

Мы тронулись, и я помахала рукой Анне. Выезжая за пределы района, я хотела позвонить Станисласу и доложить, что мы в пути, но мой телефон не работал. Я набрала номер снова. Нет связи.

— Миша, — так представился новый водитель, — не одолжите ваш телефон, мой почему-то неисправен, — попросила я. Он, молча, протянул мне трубку с переднего сиденья.

На заставке в бесстыжей позе развалилась обнаженная красотка. «Кадровая служба Станисласа работает из рук вон плохо!» подумала я, вспомнив «рожу», «дяденьку» и «армейца». Пальцы пробежались по клавишам телефона Михаила. Тишина. Черт, черт!

Станислас сойдет с ума, если не сможет дозвониться мне. Будет упрекать меня, что был прав, запрещая мне поездку загород. Я вернула трубку Михаилу.

— Вы давно работаете у Станисласа? — спросила я, неловко ехать молча.

— Недавно, — кратко ответил Михаил, он не был настроен разговаривать.

— Вы друг Евгения? — шальная мысль пришла мне в голову, и я забыла расслабленность последних месяцев и вновь обрела форму.

— Да, — последовал еще более краткий ответ.

— Какая у него прекрасная жена! Мне так нравится его Леночка! А вам? — Евгений был холост, причем имел наклонности, мешающие ему жениться, оттого Станислас был всегда спокоен за нас.

— И мне, — ответил Михаил, мрачно глядя на меня в зеркало заднего вида.

— А дети? У них замечательные дети, — восхищалась я.

Михаил заметно расслабился, напряжение в глазах ушло. «Ясно, он поставил на мне клеймо „дурочки“ и уже не опасается проколов» — Чудные детишки, — заметил он, в голосе его появилось снисхождение ко мне.

Мы ехали по загородному шоссе, и вдалеке показался поворот на Коровинское.

Сердце мое встрепенулось надеждой на нелепую шутку, но Михаил повернул раньше, на небольшую проселочную дорогу.

— Михаил… — я наклонилась вперед и хотела указать ему на ошибку.

— Молчи, сучка! — машина пошла по ухабам и мне ничего не оставалось, как изо всех сил держаться за боковую ручку, другой рукой обхватив свой живот. Я молила бога, что бы все это скорей закончилось и Станислас забрал меня домой.

«Шевроле» остановился у заброшенного коровника. Коров там не держали лет уже пятнадцать, бетонные перекрытия соседствовали с почерневшими от времени деревянными балками. С потолка ржавыми железными прутьями висели остатки механизированных кормушек. Михаил открыл дверь «Шевроле» и за руку вытянул меня наружу. Легкие туфельки тот час утопли по подошву в весенней грязи.

— Шагай, — велел он.

— Куда? — спросила я, недоумевающая, что от меня ему нужно.

— В коровник, ступай! — и он легонько, для понятия, толкнул меня в спину.

Я покорно пошла к коровнику. Войдя внутрь, я увидела, что крыша коровника во многих местах прохудилась, и неяркое солнце просвечивает сквозь ребра черепичной крыши. Михаил подвел меня к первому стойлу.

— Руки вперед вытяни, — приказал он.

Я вытянула. Михаил достал ленту скотча, обмотал им мои скрещенные запястья и протянул металлическую цепь, продетую в кольцо на бетонной стене стойла.

Унизительно чувствовать себя животным, я хотела разреветься, но не позволила себе, берегла силы.

— Готово! — крикнул он вглубь коровника, и вышел наружу. Я с усилием вглядывалась в темную половину, стук каблуков по бетону, запах дорогих духов, я уже знала, кого увижу через несколько секунд. Натали вышла на освещенную часть коровника. Она улыбалась от удовольствия.

— Чего только не сделаешь ради мести. Не думала, что когда-нибудь побываю здесь.

Но уж очень мне хотелось, чтобы ты загнулась в коровнике, где тебе самое место, — она засмеялась нервным смехом, перешедшим в глухой кашель. — Ну и где твой защитничек?

— Не надо, Натали, это преступление, — предупредила ее я.

— Преступление — это то, что ты сделала со мной. Обманула доверие, украла Станисласа, насмеялась надо мной!

— Легко украсть то, что тебе не принадлежит.

— Станислас мой! — ее уверенности можно было позавидовать.

— Натали, ты была замужем! — напомнила я.

— Я и сейчас замужем! — Натали подошла ближе, и, стараясь больнее задеть меня интимными подробностями, сказала. — Когда Станислас впервые увидел меня, я была замужем. Когда Станислас лапал меня в коридорах отцовского дома, я была замужем.

Когда он на отцовской постели занимался со мной любовью, я была замужем. И что же Станислас? Станислас — ангел невинный, а я демон, развратительница сына. Где справедливость? Станислас должен достаться мне! Мы заслуживаем друг друга.

— Я не выгораживаю Станисласа, Натали! Я не хочу неприятностей тебе. Остановись.

— Нет. Не будет тебя и твоего ублюдка, и он опять будет мой.

Натали замолчала, увидев приближающегося Михаила.

— Я не ослышался? Вся эта драча для того, что бы вернуть зажравшегося фраера? Ты мне что обещала? — он надвигался на Натали, от гнева его молодое лицо будто постарело, посерело и разрушилось морщинами.

— Не слушай ее, Миша! Она все врет, — Натали сделала попытку перевести стрелки на меня.

— Я ее не слышал, я тебя слышал, — он схватил Натали за шею, сильные пальцы уперлись в узкие скулы женщины. — Подставила меня, на мокруху подписала, курва.

Ты знаешь, что за беременную бабу будет? Я на кичу, а ты к фраерку под бочок — утешать, про Мишу не вспомнишь. Сама будешь за свои дела отвечать, я чужой грех на душу не возьму.