Любовь в мегабайтах - [33]

— За что? Я тебе комплименты…

— И без тебя знаю, что на проспекте Кржижановского или на Центральном вокзале я имела бы потрясающий успех.

— Душенька, зато тебя и мать родная не узнает! Знаю, прости, поговорка такая.

Босс не узнает точно! А что это вы со Стасом задумали?

— Всё потом. Нужен комп. Материалы у меня с собой.

— А свой «Макинтош» ты куда пристроила?

— Там где я сейчас он бесполезен. И опасен.

— О'кей. Нет вопросов. Я готов.

— Нужна полная конфиденциальность. Дело серьезное.

— Тогда к Пауку. Жди здесь, я позвоню ему на мобильный.

Артём оставил меня на площадке второго этажа и вошел в зал кафе. Я не снимала солнечных очков и не разглядывала уставившихся в мониторы людей. Через минуту Артём вернулся и, подхватив меня под руку, устремился к вычурной резной двери лестницы на бельэтаж. Охранник пропустил нас, и через два пролета мы очутились на бельэтаже. Пол был устлан кремлевской ковровой дорожкой, на пролетарском красном зеленые полосы, стояли напольные вазы с цветами, и было ощущение, что ты попал в Исполком времен СССР. Картину дополняли художественные полотна, отображающие комсомольские будни.

— Кому раньше принадлежало это здание? — шепотом спросила я у Артёма.

— Городской комсомольской организации.

— Теперь ясно, здание досталось Пауку со всем содержимым.

— А куда девать было? Это сейчас считается раритетом, а тогда комсомольским вожакам хотелось по-быстрому от всего избавиться. Вот Паук и подсуетился. А что, ему нравиться.

— Мне тоже, — согласилась я.

Паук вышел из своего кабинета и дружески пожал руку Артёму.

— Паук, — представился он.

— Сандра, — сократила я свое имя на половину.

— Очень приятно.

— Рада знакомству, — промямлила я, отчаянно боясь, что он меня узнает, но, видимо Артём был прав насчет моей матери.

— Друзья моих друзей мои друзья, — витиевато начал он, приглашая нас в святая святых, свой кабинет. — Прошу, пока вы решаете свои проблемы, я спущусь вниз.

— Так любезно… — заторопилась я, но Артём меня одернул.

— Спасибо, чел. Буду перпендикулярен.

— А на здоровье, — хмыкнул Паук и вышел за внушительные двери.

Мы посмотрели вслед ему. Я опустошенно опустилась в огромное кожаное кресло.

— Уф! Я все время боялась, что он меня разоблачит!

— Тяжела жизнь шпиона, — кивнул головой Артём.

Я поднялась из удобного, поглотившего меня кресла и уступила место Артёму. Он присел к компьютеру и размял пальцы как пианист перед концертом.

— Ну что там у нас? — спросил он нетерпеливо.

— Вот, — я вынула из сумочки диски и положила их на стол перед Артёмом в порядке приобретения, ткнув в первый пальцем — сначала эта.

— О'кей, — сказал Артём, установив диск в дисковод. От жидкокристаллического экрана шел свет и отражался в его очках. По стеклам очков пробежали цифры, графика, схемы, глаза за стеклами расширились и решительно сжатые губы свернулись трубочкой и присвистнули.

— Что? Что это? — затрясла я его за короткий рукав рубашки.

— По-моему мы сделаем Глоуб! — сказал он громким шепотом.

— Это точно их разработки, не наши?

— Идем в одном направление, но у них…принципиально другие, проще,…более мощные что ли…

— Это для нас важно? Есть ли смысл в промышленном шпионаже, если у нас есть подобное?

Но Артём, похоже, не слышал меня.

— Теперь я вижу свои ошибки. Боже как просто! — простонал он. — Он гений!

— Кто?

— Тот, кто сидит в Глоуб!

— А кому собственно принадлежит компания?

— Черт его знает! Всем известно, что совет директоров это кучка марионеток, вот только кто режиссер неизвестно никому.

— Ерунда. Акции распределены четко, у кого большинство, тот и кукловод.

— Подставное лицо, и вся недолга, — отмахнулся Артём.

Я подала ему следующий диск. Теперь Артём взял его бережно, будто он драгоценный, ни о каком панибратском отношении ни шло и речи. Снова побежали цифры, непонятные знаки, куски текстов. Однако ожидаемой реакции от Артёма не последовало, он спокойно просмотрел файл до конца и вынул диск.

— Ну, что? — удивленно спросила я.

— Абсолютно ничего интересного для нас. Немного отличий, но результат схож.

— Но это Глоуб?

— Я бы сказал, что похоже на сборную солянку из наших и глоубовских. Фигня.

Я была в замешательстве, ведь из-за этого диска убили Еремеева! Из-за фигни!

Станислас не похож на профана. Отличить зерна от плевел он способен.

— Скажи, Артём, а Станислас разбирается в этом? Он мог бы почувствовать разницу между информацией на первом диске и на втором?

— Станислас? Станислас мог бы отличить информацию, не читая диск, по запаху!

Вот это характеристика, я даже испытала чувство гордости за своего любимого. От самого Артёма! Сложив руки ладошками, я умоляюще взглянула на Артёма, и он взял в руки третий диск, который я скопировала дома с карты памяти. Я отвернулась к окну, меня более не интересовали цифры, пробегающие по лицу Артема, но звук, который он издал, привлек мое внимание снова. Звук был подобен звуку воздуха, выходящего из прохудившегося шара надутого гелием.

— Откуда это у тебя? — шепотом спросил Артём.

— Да, так…

— Мне моя жизнь еще дорога. За это Ставицкий со товарищи попарят мне ноги в тазике с бетоном, а ополоснуть привезут к Веретёнке. Веретёнка хоть и мелкая, но мне хватит.