Любовь в каждой строчке - [5]

В глубине души я хочу зайти в «Книжный зов», как только приеду. Я подошла бы к Генри и все ему рассказала, а он отложил бы книгу и обнял меня. Но вместо этого я открываю его письмо, читаю первые строчки и снова злюсь:

Дорогая Рэйчел, раз ты мне совсем не пишешь, могу предположить только одно: ты забыла меня. Все же напоминаю тебе о кровной клятве, которую мы дали в третьем классе.

Я складываю листок и с помощью Вуфа зарываю его в песок.

Генри

Просыпаюсь в пятницу утром – моя сестра Джордж стоит у дивана, на котором я заснул вчера и где собираюсь спать всю неделю. После расставания мне было плохо – это предсказуемая реакция. Я и не собирался относиться к этому философски. Буду все время лежать и вставать только в туалет и за бутербродом. Пока Эми не вернется ко мне. А она всегда возвращается. Это дело времени.

Прежде чем обосноваться на диване, я собрал все книги, которые могут мне понадобиться: Патрик Несс, Эрнест Клайн, Нил Гейман, Фланнери О'Коннор, Джон Грин, Ник Хорнби, Келли Линк и, если ничего не поможет, Дуглас Адаме.

– Надо. Встать. – Джордж слегка подталкивает меня коленкой, это у нее что-то вроде объятий.

Люблю свою сестру, но, как и весь остальной мир, не совсем ее понимаю и, честно говоря, даже побаиваюсь. Ей семнадцать, в этом году она пойдет в двенадцатый класс. Ей нравится учиться, но она ненавидит школу. В седьмом классе, получив стипендию, она поступила в частную школу на другом берегу реки и по настоянию мамы продолжает туда ходить, хотя предпочла бы Грейстаун-хай. Обычно она ходит в черном, носит футболки с надписями типа «ЧИТАЙТЕ, НЕГОДЯИ». Иногда мне кажется, она так сильно любит постапокалиптические книги, потому что была бы рада концу света.

– Ты собираешься вставать? – спрашивает она, и я качаю головой – объясняю, что буду ждать, когда жизнь станет лучше, лежа.

В руке у нее промасленный бумажный пакет. Точно знаю: там пончик с сахаром и корицей. Сажусь.

– Сейчас мне незачем вставать, – говорю я и тянусь за пакетом.

– Всем нам незачем вставать, жизнь бессмысленна. Однако мы встаем – так уж устроен человек, – изрекла Джордж, протягивая мне кофе.

– Мне не нравится, как устроен человек.

– Никому не нравится.

Я доедаю и снова заваливаюсь. Лежу, уставившись в потолок.

– У меня есть невозвратный билет в кругосветку.

– Ну так отправляйся смотреть мир, – пожимает плечами Джордж.

Мимо проходит папа.

– Вставай, Генри, – говорит он. – Ты совсем раскис. Джордж, скажи ему, что он раскис.

– Ты раскис, – подтверждает сестра и слегка толкает меня, чтобы сесть рядом. Приподняв мои ноги, кладет их на свои.

– Я вот не понимаю, – продолжает папа, – в детстве вы были довольны жизнью.

– Я никогда не была довольна жизнью, – возражает Джордж.

– Ну да… но Генри-то был!

– А теперь нет. Трудно представить жизнь хреновее, чем у меня сейчас.

Джордж показывает мне обложку книги, которую читает, – «Дорога»[7].

– Согласен, может быть хуже, если наступит конец света и люди начнут поедать друг друга. Но это уже не то.

– Генри, будут и другие девушки, – замечает папа.

– Почему вы все так говорите? Я не хочу других девушек. Хочу эту. Только эту.

– Эми тебя не любит. – Джордж произносит это мягко, будто осторожно засовывает осколок мне в глаз.

Эми любит меня. Любила. Хотела проводить со мной много времени, а это то же самое, что быть со мной всегда.

– Если кто-то хочет быть с тобой всегда, это любовь.

– Но ведь она не хотела, – настаивает Джордж.

– Сейчас. Сейчас она не хочет, а тогда хотела. Все не может так быстро измениться, а если и может, должно быть противоядие.

– У него крыша едет, – вздыхает Джордж.

– Сынок, прими душ, – советует папа.

– Зачем? Назови хотя бы одну причину.

– Ты сегодня работаешь.

И я, убитый горем, плетусь в ванную.

По мнению Джордж, наша семья никуда не годится, когда речь идет о любви, – печальный факт. Даже у кота, Рэя Брэдбери, ничего не получается с местными кошками. Родители шесть раз пытались начать все сначала, но в прошлом году наконец развелись, и мама из книжного переехала в маленькую квартиру в Ренвуде, через два района от нас. Джордж, когда приходит из школы, все время сидит в магазине у окна и делает записи в дневнике. Папа со времен отъезда мамы ходит как в воду опущенный, у него появилась привычка: каждый вечер, перечитывая Диккенса, съедать по целой плитке шоколада с мятой.

С Джордж я не согласен. Нет, я не надеюсь на удачу в любви, просто думаю, что в любви не везет всему миру. Эми меня любила. Разве возвращаются к нелюбимым? Я пытаюсь понять, где допустил ошибку. Должен же быть момент, когда я сплоховал? Если удастся его вернуть – я все исправлю…

«Почему? – Я вытираюсь в ванной и пишу Эми эсэмэс. – Должна же быть причина. Хотя бы о ней ты можешь мне сказать?» Отправляю сообщение и спускаюсь в магазин.

– Теперь выглядишь лучше, – одобрительно замечает папа.

Джордж поморщилась и решила промолчать.

– Как там замечательно сказано у Диккенса в «Больших надеждах»? «Разбитое сердце. Думаешь, что умираешь, но продолжаешь жить, день за днем, один ужаснее другого».

– Спасибо, пап, это обнадеживает, – говорит Джордж.

– Со временем все наладится, – добавляет он, но звучит не очень убедительно. – Я пошел на книжный развал, поищу книги, – сообщает папа, и это неожиданно, ведь сегодня пятница.