Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [39]
Теперь Пикассо культивирует двойную жизнь на высшем уровне. Он продал очень много картин и сложил все деньги в дальнем чулане своей квартиры, так что биржевой крах его не беспокоит. Пикассо даже извлекает из него пользу, он покупает у обанкротившегося владельца роскошный, просторный замок Буажелу в Нормандии — три этажа, бесконечные анфилады, зеленые ставни на окнах. А еще великолепный парк, в котором он может предаваться своей новой страсти — скульптурам. Но самое главное — ему больше не нужно, как раньше, каждое лето тащить в Париж весь свой урожай, все холсты, краски, блокноты. В этом дворце можно всё оставлять — а хозяин только иногда ездит в Париж к жене и ребенку. На неделе он делает хозяйкой дворца свою возлюбленную Марию-Терезу Вальтер. Только раз в две недели, когда Ольга и Пауло приезжают к папе во дворец и устраиваются семейные выходные с гостями, крюшоном и костром, его муза отбывает на пару дней в Париж, к маме и сестрам. Хорошая постановка лучше, чем верность. В принципе, все объекты и скульптуры, созданные в Буажелу, — это образы Марии-Терезы. Ее стройное, статуеподобное тело, ее римский профиль вдохновляют Пикассо на великое множество абстрактных и конкретных тел, которые он расставляет по всему парку. Да что там, именно ее тень, увиденная им когда-то на пляже в Динаре, вдохновила его на создание всех этих скульптур. Эта тень нужна ему и сейчас. Когда летом 1930 и 1931 годов он едет с Ольгой и сыном на Ривьеру, в Жуан-ле-Пен, Мария-Тереза живет в пансионе на соседней улице и загорает, пока не позовет ее господин, ее мастер. Она очень хорошо умеет ждать. Она знает, что ее время придет. Сегодня утром Пикассо написал ей: «Я вижу тебя перед собой, мой прекрасный пейзаж, и я не устаю наблюдать за тобой, распростертой на песке, моя дорогая, я люблю тебя».
В 1931 году Эрих Кестнер пишет новый роман. Он должен был называться «Путь к волкам» и описывать нравы Берлина, но издательство заупрямилось из-за названия и из-за некоторых описаний упадка нравов. В итоге роман вышел под названием «Фабиан». С подзаголовком — «История одного моралиста». На самом деле это история самого Кестнера: всё на своих местах — герой, не оправившийся от первой любви и болезненно привязанный к матери, забывает отца и бесцельно странствует по кроватям, по неистовому, безличному, мчащемуся вперед Берлину, этому современному «Содому и Гоморре». Это точный диагноз эмоциям этого времени, напитанный глубоким отчаянием и злободневными шутками. Пресса в восторге, выходят хвалебные рецензии ведущих критиков и авторов — Германа Кестена, Альфреда Канторовица, Ганса Фаллады, Германа Гессе. (К слову, в эти годы не было более точного литературного критика, чем Гессе, а еще отметим в скобках, что можно только подивиться качеству упомянутых рецензий — и тому, как Веймарская республика на примере «Фабиана» болезненно осознаёт свой скорый конец. Мы видим это в блестящих статьях тех авторов-евреев, которых через считаные месяцы навсегда изгонят из Германии.) Но у Кестнера не получается наслаждаться успехом своего бестселлера. В результате бурных любовных похождений он подхватил триппер. Как следствие — его сексуальная жизнь вынужденно останавливается с июля по декабрь 1931 года. Каждую неделю он ходит к Эрнсту Кону, врачу-венерологу. Тот применяет препараты из серебра, сульфонамиды и даже экспериментирует с электрическим током. Малоприятные процедуры. «Мне хочется разрубить комод», — пишет он матери. Она — единственная женщина, которой он рассказывает о своей болезни. В письмах он вдается во все анатомические подробности. А остальным — ни слова. Гневные тирады его главного героя, «моралиста» Фабиана, который красноречиво возмущается упадком нравов в столице, приобрели бы странный смысл, если бы стало известно, что у автора книги триппер.
В 1931 году выходит продолжение «На Западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка. В нем рассказывается о невзгодах солдат, вернувшихся с войны, — им казалось, что в Германии всё осталось нетронутым, но на самом деле всё изменилось. Ремарк утверждает, что только женщины могли тогда восстановить психическое здоровье мужчин — но не захотели. Потому что чувствовали, что история приготовила для них новые задачи. А еще потому, что им надоело жертвовать собой и восторгаться «героями», которых они считали нарциссами или слабаками. А еще они обнаружили, что могут со всем справляться сами. В романе «Возвращение» Ремарк показывает, что после подобной войны уже нет пути назад.
