Любовь в Буэнос-Айресе - [55]

В девять часов утра он уже был в городе, у подъезда своего дома. Редкие прохожие не обратили внимания на женщину, спящую на заднем сиденье подъехавшей машины. Предстояло преодолеть последний, самый опасный этап: перенести спящую из подземного гаража в квартиру. Лифт все время был занят. Наконец, улучив момент, Лео нажал кнопку вызова. В квартире царил почти полный мрак. Лео опустил Гладис на кровать, раздел, заткнул ей рот шейным платком и связал руки галстуком, который купил когда-то по случаю похорон и которым не думал больше пользоваться. Теперь, чтобы перейти к выполнению второй части плана, надо было прежде всего позвонить Марии Эстер. Но в следующий момент все осложнилось одним обстоятельством: при виде Гладис, раздетой, беззащитной, лежащей в беспамятстве на его кровати, Лео испытал острый приступ желания, противиться которому был просто не в состоянии. Ни о чем другом он думать сейчас не мог. Лео бросился в ванную, смочил кусок ваты хлороформом, вернулся и поднес его к ноздрям Гладис, чтобы продлить ее сон. Когда он сбрасывал с себя ботинки, зазвонил телефон. Это оказалась Мария Эстер. В голосе ее звучали вина и робость. Однако Лео приписал этот новый тон тому, что та, должно быть, догадывается об истинном характере совершенного им некогда преступления, и счел необходимым как можно скорее довести свой план до конца. И с места в карьер заявил Марии Эстер, что Гладис рядом с ним, она без сознания и он уже не в силах себя контролировать. Та поинтересовалась, отчего Гладис без сознания. Лео оставил этот вопрос без ответа. Лишь Мария Эстер в состоянии предотвратить непоправимое, она обязана приехать, — уклончиво сказал он вместо этого.

За те двадцать минут, что у Марии Эстер заняла дорога от своего дома до квартиры Лео, он успел раздеться, обмотать вокруг бедер полотенце, пропитать еще один клок ваты спиртом, чтобы частично привести Гладис в сознание, положить на мраморную плиту возле мойки ампулу с жидкими витаминами красного цвета, другую, желтого цвета, опорожнить в мойку и поставить на одну из конфорок металлическую коробку для стерилизации игл. Все это призвано было встревожить воображение Марии Эстер. Затем он вернулся в единственную в квартире комнату. В полумраке взгляд его различил марокканский нож, который так понравился Марии Эстер во время одного из ее прежних визитов. Наверняка, вспомнив о ноже, та в случае необходимости захочет прибегнуть к его помощи. Лео сунул нож под кровать. Набор же китайских игл вряд ли может быть использован для самообороны, так что Лео оставил их лежать на письменном столе. И упустил из виду массивные толедские ножницы, брошенные на столе среди газетных вырезок. Заслыша приближающиеся к двери шаги Марии Эстер, Лео схватил револьвер, сунул под нос Гладис пропитанную спиртом вату, чтобы привести ее в чувство, подошел к двери и отпер, спрятавшись за нею. Гостья вошла. Судя по всему, оружия для самообороны при ней не было.

Ощущения, испытанные Гладис при виде Лео и Марии Эстер

Пейзаж: мерцающее ночное небо, темно-синее, но прозрачное, как драгоценный камень, который, несмотря на интенсивность своей окраски, позволяет различать сквозь него переплетение оправы и — дальше — бледную кожу пальца, декольтированной груди или ушной мочки. Однако сквозь это столь похожего оттенка небо не видно ни зги — точно там, за ним, ничего и нет. На переднем плане необычайно яркие звезды, без луны. Лежащая под ними земля безжизненна: ровное гранитное плато с возвышающимися там и сям потухшими вулканами. Гранит темно-серый, с прожилками более светлого или более темного оттенка, кратеры вулканов белеют на этом фоне — но не от снега, а покрывающего их однородного, опалового вещества, которое мягко отражает лучи света. Но во всей этой картине не чувствуется ни малейшего движения, ни ветерка, пыль покоится столь же неподвижно, как звезды и камни. В поле зрения — ни окаменевших лесов, ни издохших хищников, ни человеческих останков. Возможно, они погребены под толстыми слоями лавы. Вновь переведя взгляд на звезды, можно различить, как свет их пульсирует, — свидетельство излучаемой ими энергии. Абсолютный покой пейзажа подчеркивают звучащие откуда-то струнные инструменты, преимущественно скрипки. Исполняемая ими мелодия прилипчива, романтична, однако наполнена предвестием чего-то мрачного.

Ощущения Гладис после того, как она замечает пистолет в руке Лео и напряженное молчание Марии Эстер

Угроза — не совпадающая по времени с созерцанием описанного пейзажа, обязательно предшествующая ему. Симпатичная девушка, чьи черты едва намечены несколькими штрихами карандаша на белом фоне — грива светлых волос, падающая на глаз челка — обнаруживает, что ее жизнь в опасности. Она должна стать следующей жертвой. Симпатичная блондинка прячется от дождя под навесом магазинчика и, несмотря на ощущение близости враждебных ей сил, не может определить, в ком они материализованы. Прежним жертвам это тоже не удавалось. Сетчатка ее глаз не улавливает отблеск, бросаемый время от времени однородной белесой массой, от которой мягко отражается свет звезд: молодые организмы мало восприимчивы к предвестиям неблагоприятных перемен и подставляют себя под удар. Тот, кто готов нанести его, ожидает момента, когда жертва выйдет на открытое пространство. Дождь внезапно заканчивается, оставляя после себя совершенно чистое небо, в котором блещут звезды. Девушка решается выйти из-под укрытия и следовать дальше этой пешеходной улицей, закрытой для транспорта. Мокрый асфальт сверкает, отражая огни светящихся вывесок.