Любовь в Буэнос-Айресе - [53]

Обратно в столицу он ехал медленно. При выезде на окружную дорогу ему нужно было повернуть в правую сторону, к дому, но под влиянием внезапного внутреннего сопротивления Лео свернул влево. Проезжая через благоустроенный район, населенный, очевидно, благополучными представителями среднего класса, он увидел автостанцию, объявление на которой обещало, что его машину вымоют за пару минут до блеска. Он спросил, сколько времени займет процедура и, узнав, что час, решил заполнить его прогулкой по окрестностям. Через пару кварталов Лео ощутил жажду, зашел в кафе-мороженое и попросил дать ему порцию мороженого. Официант осведомился, какой сорт он предпочитает. Сосредоточиться клиенту оказалось трудно, и он бросил беспомощный взгляд на меню — однако там значилось никак не менее двадцати сортов. Он уже собирался было ответить, что ему все равно, но передумал, так как подобный ответ мог показаться официанту странным. Лео вновь уставился в меню, ища подсказки. Взгляд его уперся в первую строчку, где было написано «Лимонное». Он заказал его, тут же подумал, что никогда не любил ничего лимонного, пробормотал начало какой-то извиняющейся фразы, но не докончил... Мороженщик бросил на него недоумевающий взгляд, не прерывая, впрочем, уже начатого выполнения заказа. Клиент все еще стоял, вперив в него напряженный, полуотсутствующий взор. Тогда бармен попросил, чтобы тот оплатил в кассе свой заказ и вернулся с чеком. Лео автоматически поплелся к кассе, но дойдя до нее, не обнаружил при себе бумажника: очевидно, расплатившись с официантом у придорожного бара, он сунул его в «бардачок», а потом забыл переложить, и тот так и остался в машине. Он снял с себя куртку и сказал, что оставляет ее под залог, покуда сбегает за забытыми деньгами. Кассир ответил, что это не обязательно, однако клиент уже положил куртку возле кассы и вышел. Уже на дорожке, ведущей к выходу, его окликнул бармен, прося забрать свое мороженое. Лео вернулся, взял вафельный рожок, и вновь широким шагом направился прочь. Во рту у него горело, он отхватил сразу полмороженого — и от внезапного холода зубы его нервно заныли, так что он дал себе слово лучше слизывать понемногу. Между тем рука его накренилась, и из рожка вылилось несколько растаявших капель, запачкав ему брюки возле самой ширинки. Внутри у него все похолодело: при виде этих белых непристойных пятен встречные прохожие могут Бог знает что подумать! Он ощупал карманы в поисках платка, однако тот остался в куртке. Попытался кое-как очистить брюки рукой. Поспешно дошагал до станции автосервиса. Прошел прямиком в туалет и замыл водой остававшиеся белесые следы — но теперь, с мокрым пятном от ширинки и почти до колена, вид у него получился не менее двусмысленный. Чтобы ликвидировать основания для насмешек, он решил вымочить и верхнюю часть брюк, до самого пояса. Машину его все еще не помыли, поэтому Лео предпочел не ждать, а отправиться в кафе-мороженое все так же пешком. Уже на подходах к кафе ему пришло в голову, что все его поведение до сей минуты было столь подозрительным, что, возможно, кассир успел уже позвонить в полицию — и любой последующий допрос может обернуться против него. Но у входа полицейской машины не было. Впрочем, она могла появиться в любую минуту. Лео подумал, что если поторопиться, схватить куртку и выбежать — то хозяева кафе не смогут его задержать без ордера на арест или без помощи оружия. Он ускорил шаг и решительно вошел в кафе, расплатился, взял куртку, поблагодарил и поспешно вышел. Оказавшись на улице, он, стараясь сдерживать шаг, дошел до угла, свернул и, очутившись уже вне поля зрения оставшихся в кафе, пустился бежать во весь дух и пробежал без остановок три квартала, сворачивая на каждом перекрестке, — пока, наконец, усталость не вынудила его остановиться и прислониться к дереву. К этому моменту ход его мыслей принял совершенно определенное направление: Марии Эстер Виле теперь известно, что он не убивал никакой женщины; из этого она может вывести заключение, что в ту давнюю ночь на пустыре им совершено было иное преступление; новый ее звонок в полицию может направить ищеек по верному следу; в ходе нового расследования те опросят всех его знакомых, включая психотерапевта, который вспомнит, как подозреваемый исповедовался ему в том, что когда-то в юности нанес другому тяжкое физическое увечье кирпичом.

Несколько мгновений он недвижно стоял, опершись о дерево, затем отправился за своей машиной. Всю обратную дорогу он вел автомобиль крайне осторожно, опасаясь быть остановленным служащим автоинспекции, которому необходимо было бы предъявить документы. У последнего поворота перед домом он еще сбросил скорость, чтобы проверить, не стоит ли возле подъезда полицейская машина, однако ничего подозрительного не заметил. Тем не менее он дал круг, дабы убедиться, что глаза его не обманывают, и лишь после этого, припарковав автомобиль в паре кварталов от дома, пешком вернулся вспять и с деланно безмятежным видом вошел в подъезд. К тому времени ход его мыслей, в целом, развивался следующим путем: если он убьет какую-нибудь женщину, то тем самым сумеет убедить Марию Эстер, что всегда был одержим именно этой идеей — и та не станет докапываться до истинных обстоятельств преступления, совершенного на пустыре.