Любовь убитой Снегурочки - [9]

Отсмеявшись, Тамара, прислушавшись к своему желудку и решив, что он не будет возражать, отважилась попробовать запеченную в печке курочку: уж очень вкусно та пахла. И даже осмелилась сделать пару глотков шампанского под рассказ трех подруг о том, как одна дачница отхлестала хворостиной по мягкому месту залезшего в огород медведя, в предрассветном тумане приняв его за собственного загулявшего мужа. То, что медведь вовсе не ее муж, она поняла лишь тогда, когда тот во все лопатки припустил от нее к лесу – мужик-то ее давно уже так не бегал, да еще и на четвереньках. Потом еще был веселый сказ про наглую белочку, по осени старательно перетаскавшую все плоды с орешника Степаниды. Когда подруги пошли посмотреть, куда зверек мог спрятать несколько ведер орехов (вопрос о том, куда бы в него столько влезло, пусть и за целую зиму, даже не поднимался), наглая белка прицельно закидала их шишками, сопровождая этот беспредел истеричным стрекотанием.

Спать легли уже под утро, после того как кукушка в старинных часах прокуковала четыре раза. Степанида с Клавдией отправились по домам, Татьяна уснула быстро, начав тихонечко похрапывать под тихое тиканье часов. И только Тамара не могла уснуть, несмотря на поздний час. Может, выспалась за прошедшие два дня, а может, на нее так повлияла сегодняшняя обстановка. Голова все еще слегка кружилась после шампанского, чуть звенело в ушах, и мысли, отодвинутые и заглушенные весельем, вернулись и накинулись на Тамару сразу же, стоило лишь ей оказаться наедине с собой.

Самая первая мысль была, конечно, о том, что Оксане угрожает опасность. Если только перепутавшие Оксану с Тамарой убийцы не осознали уже свою ошибку и не исправили ее… В любом случае надо будет завтра же… нет, уже сегодня с утра… как-то связаться с Оксаной и предупредить ее, чтобы была как можно осторожнее, а то и обращалась бы сразу в полицию. Тома позвонила бы ей прямо сейчас, если бы не украденный телефон со всеми номерами. Цивилизация избаловала нас, избавив от необходимости запоминать, как было раньше, цифры телефонных номеров, ведь для вызова абонента достаточно найти в списке его имя. Это удобно, но делает нас совершенно беспомощными в тех случаях, когда личная телефонная книжка оказывается вдруг недоступной. Сейчас именно так и было: тетя Таня готова была дать Тамаре свой телефон, и связь здесь имелась, но все упиралось в какие-то цифры…

Хотя… Да, имелся один вариант. Был один номер, который Тамара помнила наизусть, потому что не раз в порыве чувств удаляла его из телефона, а потом под давлением необходимости снова вносила. Но именно к этому человеку Тамара хотела бы обращаться за помощью меньше всего. Нет, он не был ее врагом, у них были ровные отношения, как у хороших знакомых… ну, или почти. Просто слишком уж тяжелые воспоминания будил он в ней всякий раз, как она его видела или даже просто произносила его имя, мысленно, как сейчас. Егор Латонин. Бывший одноклассник и школьный друг мужа, надолго выпавший из взрослой Женькиной жизни. Так надолго, что Тамара изредка слышала о нем, знала, что время от времени друзья переписываются, а вот познакомиться смогла лишь незадолго до того, как мужа не стало. Причем знакомство стало столь неординарным (мягко говоря), что теперь Тамара не могла видеть Егора без того, чтобы у нее все внутри не перевернулось. Она и сейчас зажмурилась, изо всех сил стиснув пальцы на скомканном пододеяльнике. Дура! Набитая дура! Хотя затея-то была исключительно Женькина, но винила во всем Тамара только себя.

Это произошло, когда Женька еще вполне свободно двигался, но работать уже не мог. После очередного курса облучения, видя, как ему тяжело, Тома настояла на том, чтобы он уволился. В качестве предлога она использовала несоответствие нынешнего оклада Женькиному профессиональному уровню, и муж за это ухватился: они оба с Тамарой жили в те дни по ими обоими установленным правилам. Она упорно делала вид, что все под контролем и ничего страшного не происходит, а он притворялся, что абсолютно с ней согласен и ни о чем не догадывается. И уволился якобы для того, чтобы подыскать более выгодную работу, хотя в действительности оба прекрасно знали, что ни о какой работе речь больше никогда не пойдет. С этого времени Женьке стало чуть полегче, потому что у него установился тот самый щадящий режим, который рекомендовали врачи. Тамаре же стало гораздо тревожнее – неизвестно, чем он там занимается, пока она сама находится на работе, и что может прийти в его медленно, но верно поражаемую метастазами голову. Женька был старше ее почти на восемь лет, и раньше, до его болезни, Тома всегда признавала его главенство в их отношениях. Теперь же часто ловила себя на том, что начинает относиться к нему совсем иначе, как старшая к младшему, нуждающемуся в ее внимании и опеке. На работе она места себе не находила, опасаясь, что муж может что-то сделать с собой, и часто слала ему сообщения, нейтральные по смыслу, типа «Я тебя люблю», лишь затем, чтобы он ответил и она смогла бы понять, что с ним все в порядке. Он отвечал всегда, иногда писал тоже что-то нежное, иногда ограничивался отмашкой типа: «Да ладно тебе», но Тамара нисколько не обижалась. Главное, что ее благодаря этим ответам немного отпускало. Но ненадолго, потому что и вечера у них становились какими-то нестабильными. То они могли вместе смотреть телевизор или даже дружно, как прежде, заниматься чем-то по дому, а то вдруг Женька вспыхивал и замыкался в себе, уходил в другую комнату и, когда Тамара шла за ним, просил из-за закрытой двери, чтобы она оставила его в покое. При таком его состоянии она очень обрадовалась, когда мужу позвонил внезапно объявившийся Егор, неизвестно где пропадавший долгие годы. Женя после этого звонка оживился и начал собираться на встречу с другом. Тамаре, конечно, было бы гораздо спокойнее, если бы Егор сам приехал к ним, но Женька в ответ на ее робкое предложение перезвонить Егору и пригласить его к ним отмахнулся: «Том, дай двум старым приятелям пообщаться наедине, мы столько лет с ним не виделись!» Тамара не стала спорить. Хотя и здесь, у них дома, не стала бы им мешать, и муж прекрасно об этом знал. Но теперь практически любой его каприз был для нее законом, так что она лишь собрала ему с собой всяких закусок на случай, если у Егора в его холостятской квартире не окажется съедобных запасов, и проводила до подъезда к вызванному такси.