Любовь требует жертв… - [88]

“А может быть, убийца пошел сложным путем — вначале похитил пистолет с антресолей, потом застрелил из него Костю, затем подбросил его в шкаф, а теперь снова где-то запрятал? Но обыскать одной всю квартиру и за день не удастся”.

Она прошла в свою комнату и упала в кресло.

“Надо же, как все получилось... Почти по Чехову: если в первом акте на сцене есть ружье, то в третьем оно непременно выстрелит. Не придумала бы Алка эту дурацкую затею с пистолетами, может быть, ничего бы и не случилось и Костя сейчас был бы жив”.

Что же теперь делать-то? А как же с тем пистолетом, что ей подбросили? А может быть, не было никакого оружия в ее ящике? У нее уже не раз были галлюцинации, возможно, и это была галлюцинацией? А шаги? Тоже почудились. И чужой запах в ее комнате — тоже. Да и какой ненормальный полезет в квартиру, когда кто-то есть дома? Ведь гораздо проще сделать это, когда Миша с сыном и псом на прогулке. Даже если предположить, что кто-то влез, то, услышав шум воды в ванной, тут же ретировался бы. Значит, не было злоумышленника. Очередная галлюцинация.

Но как же Дон? Неужели она усыпила собственного пса? А почему бы и нет? Если уж убивает людей, значит, и на это способна. Откуда же взялся шприц-пистолет? Может быть, и в этом случае было так, как в ту пятницу, — зачем-то его приобрела, но сама этого не помнит, как не помнит и того, что выстрелила из него в любимую собаку.

Если бы кто-то чужой влез в квартиру, то пес тут же бросился бы на него, и враг не успел бы выстрелить. Почему Дон оказался в холле, а не в прихожей, если предположить, что это сделал чужой? Значит, это сделала она сама, а бедный пес не ожидал подобного от любимой хозяйки. Куда же подевался шприц-пистолет? Да как теперь узнать? Если с головой у нее не в порядке, могла и в окно выбросить или сунула куда-то. Кстати, квартиру нужно тщательно обыскать, когда никого не будет. Мало ли что она здесь припрятала, будучи не в себе.

Лара встала с кресла, присела к туалетному столику и посмотрела на себя в зеркало. Похожа она на сумасшедшую? Пожалуй, похожа. Лицо растерянное, взгляд затравленный, вся растрепанная. Может быть, ее сознание выключается лишь эпизодически?

“Неужели я способна убить тех, кого люблю?” — с ужасом глядя на себя, спрашивала Лариса.

Позвонила в офис подруги — длинные гудки.

“Куда это она девалась”, — раздраженно подумала Лара и позвонила на мобильник.

— Привет!

— Привет, дорогая! Судя по голосу, у тебя опять дела на букву “Х”?

— На “Х” в квадрате.

— Сейчас я быстренько закруглюсь и еду к себе. Ты тоже давай потихоньку подтягивайся. Там все расскажешь, мне отсюда не очень удобно говорить.

Они подъехали к офису “Примы” почти одновременно. В кабинете подруги Лариса без сил упала в кресло.

— Алка, они нашли того алкаша, который учил нас стрелять, и он все рассказал про наши пистолеты.

— Да и хрен с ним! — беспечно отмахнулась та.

— Не все так просто, дорогая...

Взяв со столика сигареты, Алла прикурила сразу две и ткнула одну из них в рот подруге. Некоторое время Лара курила, молчала, прищурившись и глядя в никуда.

— Помнишь, ты говорила про какую-то девицу на похоронах Кости...

— Ну, — кивнула та, внимательно глядя на нее.

— Почему же я ее совершенно не помню?..

— Ты была в таком невменяемом состоянии, что нечему удивляться. Я же ее к тебе не подпустила. Ты горевала у могилы и ни на кого не обращала внимания.

— Алка... — Лариса перевела взгляд на подругу. — А я могу быть невменяемой?

— Запросто. Ты натура тонкая, ранимая...

— Мать, у меня с башкой не в порядке... — Она сжала виски пальцами и опустила голову. — Вся неделя после моего похищения — как в бреду. Что-то я в те дни говорила, что-то делала, но ничего в памяти не осталось. Помню только, что в ту пятницу, когда Костя был убит, ездила в Подольск и устала как собака. Да еще пришлось встать в пять утра... Ты же знаешь, если я встану раньше половины девятого — целый день больная.

— Так вот тебе и ответ, старуха! — воскликнула Алла. — За четыре дня до этого тебя похитили, ты натерпелась страху, последующие дни тоже были в тревоге и переживаниях. Все сложилось одно к одному, и твоя крыша слегка тронулась. Теперь ясно — все произошло на почве нервного перенапряжения, страха, переутомления и недосыпа. Ты ведь приехала домой и легла спать, так?

— Кажется, так, но я не уверена — совершенно не помню тот день.

— Допустим, ты уснула, потом зачем-то встала, и у тебя произошло временное помрачение рассудка. Ничего не соображая, ты поехала и шлепнула Костю. Может быть, у вас с ним состоялся неприятный разговор и ты не сдержалась, а сейчас этого не помнишь.

— Алка, мне страшно. Получается, что в следующий раз в моей голове тоже что-то замкнет и я опять кого-то убью?

— Может быть, и убьешь. Я же говорю, что тебе надо к психиатру. Он тебе все объяснит, полечит, если надо. Давай-ка, подруга, не затягивай с этим делом.

— Ты что, меня боишься?

— Сдурела, что ли? Ты что, можешь всех близких людей отстреливать по очереди?

— Откуда я знаю? Может, и могу. Я теперь вообще ничего не понимаю.

— Старуха, я тебя не боюсь! — с мнимым пафосом провозгласила Алла. — Надеюсь быть последней в твоем списке на отстрел.