Любовь требует жертв… - [75]

Нетрезвую Ларису потянуло на выяснение отношений. Как в детстве — на коленке болячка, но ее хочется расковырять. Больно, но в этом есть какое-то мазохистское удовольствие.

— Алка, хоть поговорила бы со мной...

— Чего зря язык об зубы стирать? — беспечно отозвалась подруга, встала, потянулась всем телом и выдала очередной перл: — Мужчину выдает след губной помады на шее, а женщину — рот. Если бы у тебя возникла потребность, ты бы сама мне все рассказала. А я не привыкла навязываться. Мы же с тобой друг другу всегда все рассказывали по велению души. Значит, твоя душа была не расположена делиться. Я и намекала, и предлагала свою помощь, только ты никак не врубалась. Зачем мне трепать тебе нервы, дурочка ты моя! Мы со Славкой решили, что твоей жизни угрожает опасность. И я еще буду в такой ситуации терзать тебя расспросами? Потрепаться я люблю, а беседовать нет, потому что предпочитаю изъясняться монологами, — поиронизировала она над собой. — В моем понимании хороший собеседник тот, у которого болит горло. Слушать я люблю только себя, потому что лучше меня никто не говорит, — похвасталась любительница красного словца. И, став серьезной, заверила: — Что бы ты ни сделала, я всегда на твоей стороне.

— А Мирон?

— Он, как и я, был уверен, что это ты замочила Костю, поэтому не лез, чтобы, не дай бог, не выперло что-то тебе во вред. Славка же не сам собирает сведения. Если бы он дал задание своим ребятам что-то раскопать, значит, те были бы в курсе. Слушок бы пошел. Зачем Мироше бросать на тебя тень?! Знай он, что Костю шлепнул кто-то другой, — точно нашел бы мерзавца.

— И он не стал вмешиваться, чтобы мне не навредить, — задумчиво произнесла Лариса. — Последнее время Слава говорил со мной очень осторожно, как любящий папочка с больным ребенком.

— А ты и есть его любимый ребенок. И в этой ситуации в общем-то больной. Я же говорю — ты ему почти как дочь. Он тебя нежно любит и готов оберегать от всех плохих людей. Мирон в том возрасте, когда ему хочется кого-то опекать. Меня опекать не требуется, я и сама опеку кого угодно. А ты у нас тонкая, ранимая... Вот он и чувствует за тебя ответственность. Повезло нам с защитничком — попался экземпляр с очень чуткой душой, на которую мы с тобой произвели неизгладимое впечатление.

— Разве просто попался? Ты же сама его выбрала.

— Конечно выбрала. Я целенаправленно искала именно такого защитника — и нашла. У меня немалый опыт в преферансе, я всегда чую прикуп, вот и почуяла, что именно на Славика нужно сделать ставку. И не ошиблась. Сыграла вист втемную и выиграла. Вот что значит чутье классной преферансистки!

— Я боюсь ему что-то говорить, чтобы он не озлился на Савву и не затеял стрельбу. Мирон рвется в бой, может ведь и сам пострадать, за три года я уже привыкла к его защите...

— И не отвыкнешь, не сомневайся, — заверила верная боевая подруга. — Я его в обиду никому не дам. Славка умный, а я в сто раз его умнее и хитрее. Если хитрая баба берется за дело — мужик отдыхает. Прежде чем начать войну с Саввой, Мирон посоветуется со мной. Я бы, конечно, Савву придушила собственными руками, но сейчас лучше компромисс. Ум — это не то, сколько ты знаешь, а как этим пользуешься. Как ты думаешь, почему все эти годы Мирон не воюет с Саввой?

— Твоя заслуга? — удивилась Лариса.

— А чья же?

— Алка, а я даже и не подозревала...

— Милая моя, ты о многом не подозреваешь. Люблю я тебя и берегу твой покой. Знала бы ты, какие тучи над нашими головами собирались...

— Но почему ты никогда мне об этом не говорила?

— А зачем? — пожала плечами Алла. — Я — это я, а ты — это ты. Ты у нас дама утонченная, вот и оставайся такой. Кто-то создает проблемы, а кто-то их решает.

— Алка...

— Кончай нудеть, старуха, — перебила ее подруга. — Любая ключевая проблема имеет свою отмычку.

Утро пятницы началось с того, что невыспавшаяся из-за тягостных мыслей и ночных страхов Лара, выйдя из подъезда, споткнулась, подвернула ногу и порвала юбку по шву до самой “молнии”. Пришлось вернуться домой и переодеться. Медленно перебирая костюмы и решая, что надеть, Лариса чувствовала себя разбитой и уставшей от всего. Опять накатило тупое безразличие. Услышав треньканье мобильника, она некоторое время смотрела на него, раздумывая. И только вспомнив, что Прохоров не знает номер ее сотового телефона, решилась взять трубку. Ароныч.

— Лариса Николаевна, судя по вашему голосу, вы не в лучшем настроении, поэтому сразу перейду к делу. Я кое-что разузнал для вас и хотел бы с вами встретиться.

— Хорошо, Борис Аронович. Где и когда?

— Это зависит от вас. Как только вы закончите дела, я готов подъехать за вами, куда скажете.

— Хорошо. Сейчас съезжу в офис, посмотрю, как управляется ваш протеже, отменю сегодняшние встречи, а в три буду ждать вас у Аллы.

— До встречи, Лариса Николаевна.

Едва Лара вошла в свой кабинет, появился ее новый заместитель Олег. Он быстро и толково отчитался за вчерашний день, рассказал, какие дела предстоят сегодня.

“А неплохого мальчонку мне прислал Ароныч, — подумала она, — надо будет поблагодарить старика”.

— Вижу, мы сработаемся, и вам можно доверить вопросы, которые я всегда решала сама. Сейчас позвоню в фирмы, в которых у меня на сегодня назначены встречи, и скажу, что вместо меня приедете вы, — оповестила начальница.