Любовь среди руин - [8]

Шрифт
Интервал

В отличие от него, у Клары были дяди и кузены, разбросанные по стране. После операции она стеснялась навещать их. Теперь, как предполагал Майлз, она скрывалась у них. Именно манера ее бегства, такая непохожая на ее мягкие привычки, мучила его. Всю неделю он не думал ни о чем другом. В голове его подголосками всей дневной деятельности звучали упреки, а ночью он лежал без сна, мысленно повторяя каждое слово, сказанное ими друг другу, и каждую минуту близости.

Через неделю мысли о ней стали спазматическими и регулярными. Думы нестерпимо угнетали его. Он силился не думать об этом, как силятся сдержать приступ икоты, но безуспешно. Спазматически, механически он думал о возвращении Клары. Он проверил по времени и обнаружил, что это происходило каждые семь с половиной минут. Он засыпал, думая о ней, и просыпался, думая о ней. Но все же временами он спал. Он сходил к психиатру отдела, который сказал ему, что он мучается родительской ответственностью. Но не Клара-мать преследовала его, а Клара-предательница.

На следующей неделе он думал о ней каждые двадцать минут. Еще через неделю он думал о ней нерегулярно, хотя часто; только когда что-либо извне напоминало о ней. Он стал смотреть на других девушек и решил, что излечился.

Он вовсю заглядывался на девушек, проходя по темным коридорам Купола, а они смело оглядывались на него. Потом одна остановила его и сказала:

– Я раньше видела вас с Кларой, – и при упоминании ее имени боль вытеснила весь его интерес к другое девушке. – Вчера я навестила ее.

– Где?

– Конечно же, в больнице. Вы что, не знали?

– Что с ней?

– Она не говорит, никто в больнице не говорит. Это сверхсекретно. Я так думаю, что она попала в аварию, и там замешан какой-то политик. Я не вижу другой причины всей этой возни. Она вся в повязках и весела, как жаворонок.

Назавтра, 25-го декабря, был День Санта Клауса, рабочий день в отделе Эвтаназии, который был весьма важной службой. В сумерках Майлз шагал к больнице, одному из недостроенных зданий с фасадом из бетона, стали и стекла и мешаниной бараков за ним. Швейцар не отрывался от телевизора, показывавшего старую непонятную народную игру, в которую прошлые поколения играли в День Санта Клауса, и которую возродили и переработали, как предмет исторического интереса.

Швейцар интересовался ею профессионально, ибо она затрагивала службу материнства до начала дней Благоденствия. Он назвал номер палаты, где лежала Клара, не отрываясь от странного зрелища из быка и осла, старика с фонарем и молодой матери.

– Тут все жалуются, – сказал он. – Им надо осознать, что творилось до Прогресса.

В коридорах громко транслировалась музыка. Майлз нашел искомый отдел. Тот был обозначен «Экспериментальная Хирургия. Вход только для Служащих Здравоохранения». Он нашел каморку. Клара спала, простыня скрывала ее до глаз, а волосы разметались по подушке. Она прихватила сюда кое-что из своих вещей. Старая шаль лежала на столике у койки. К телевизору был прислонен расписной веер. Она проснулась, глаза ее были полны искреннего радушия. Подтянув простыню еще выше, она заговорила через нее.

– Милый, тебе не надо было приходить. Я готовила сюрприз.

Майлз сел у койки и ничего не придумал сказать, кроме:

– Ну, как ты?

– Чудесно. Сегодня сняли повязки. Мне еще не дают зеркала, но говорят, что все прошло чрезвычайно успешно. Я теперь важная персона, Майлз, – новая глава в прогрессе хирургии.

– Но что с тобой случилось? Что-нибудь из-за ребенка?

– О, нет. Вообще-то да. Это была первая операция. А теперь уже все.

– Ты имеешь в виду нашего ребенка?

– Да, так было надо. Я никогда не смогла бы танцевать впоследствии. Я говорила тебе об этом. Потому-то я и перенесла операцию Клюгмана, помнишь?

– Но ты бросила танцы.

– Вот тут-то и фокус. Я разве не говорила тебе о милом, умном, новом докторе? Он все вылечил.

– Твоя милая борода…

– Исчезла совсем. Операцию разработал сам новый директор. Ее назовут его, а может быть, моим именем. Он не эгоист и хочет назвать ее Операция Клары. Он удалил всю кожу и заменил ее чудесным новым веществом вроде синтетической резины, на которое отлично ложится грим. Он говорит, что цвет не тот, но на сцене не будет заметно. Погляди, потрогай.

Она села на постели, веселая и гордая.

От любимого лица остались только ее глаза и брови. Ниже было что-то совершенно нечеловеческое, тугая скользкая маска, розовая, как лососина.

Майлз смотрел. На экране телевизора, стоявшего у кровати, появились следующие персонажи – Рабочие Пищевой Промышленности. Казалось, что они объявили внезапную забастовку, бросили своих овец и бежали от каких-то просьб продавца в фантастическом одеянии. Аппарат разразился старой забытой песенкой: «О, радость уюта и счастья, радость уюта и счастья, радость уюта и счастья.»

Майлз незаметно икнул. Страшное лицо смотрело на него с любовью и гордостью. Наконец, он нашел нужные слова; банальная, традиционная сентенция, слетавшая с губ поколений сбитых с толку и пылких британцев:

– Я, пожалуй, прогуляюсь немного.

Но сначала он дошел только до своего общежития. Там он и лежал навзничь, пока луна не заглянула в его окно и не уронила свет на его бессонное лицо. Тогда он вышел и за два часа, когда луна уже почти закатилась, забрался далеко в поля, потеряв Купол Безопасности из виду.


Еще от автора Ивлин Во
Офицеры и джентльмены

В романной трилогии «Офицеры и джентльмены» («Меч почета», 1952–1961) английский писатель Ивлин Во, известный своей склонностью выносить убийственно-ироничные приговоры не только отдельным персонажам, но и целым сословиям, обращает беспощадный сатирический взгляд на красу и гордость Британии – ее армию. Прослеживая судьбу лейтенанта, а впоследствии капитана Гая Краучбека, проходящего службу в Королевском корпусе алебардщиков в годы Второй мировой войны, автор развенчивает державный миф о военных – «строителях империи».


Мерзкая плоть

Роман «Мерзкая плоть» — одна из самых сильных сатирических книг 30-х годов. Перед читателем проносится причудливая вереница ярко размалеванных масок, кружащихся в шутовском хороводе на карнавале торжествующей «мерзкой плоти». В этом «хороводе» участвуют крупные магнаты и мелкие репортеры, автогонщики, провинциальный священник и многие-многие другие.


Сенсация

Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале.Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу.Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать боевые действия.


Возвращение в Брайдсхед

Творчество классика английской литературы XX столетия Ивлина Во (1903-1966) хорошо известно в России. «Возвращение в Брайдсхед» (1945) — один из лучших романов писателя, знакомый читателям и по блестящей телевизионной экранизации.


Не жалейте флагов

Вымышленная история об английских военных силах.


Пригоршня праха

Видный британский прозаик Ивлин Во (1903–1966) точен и органичен в описании жизни английской аристократии. Во время учебы в Оксфорде будущий писатель сблизился с золотой молодежью, и эти впечатления легли в основу многих его книг. В центре романа «Пригоршня праха» — разлад между супругами Тони и Брендой, но эта, казалось бы, заурядная житейская ситуация под пером мастера приобретает общечеловеческое и трагедийное звучание.


Рекомендуем почитать
Крестики и нолики

В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…


Придет еще время

Обычная рабочая поездка на Марс. Необходимо только проверить датчики. Но на пути инженеров встаёт неожиданная преграда. Что это, и почему оно перегородило ущелье?© mastino.


Странные приключения Ионы Шекета. Книга 2

«Странные приключения Ионы Шекета» — патрульного времени, галактического путешественника, выпускника загадочного Оккультного университета, несостоявшегося межпланетного дипломата — и, наконец, просто хорошего человека!Приключения научно-фантастического, эзотерического, фэнтезийного и откровенно иронического порядка!Самая забавная, озорная и точная пародия на «Звездные дневники Ийона Тихого», какая только может быть!Жанна д'Арк — и дворцовые интриги Атлантиды…Прелести галактической политики — и забытые страницы звездных войн…Похождения в мире духов — и в мирах «альтернативной истории»!В общем, это — неописуемо!


В нашу гавань заходили корабли

Увы, уже не в нашу. И не совсем корабли. Да и заходили как-то странно...


Румын сделал открытие

«Румын сделал открытие» – история последних дней Елены Чаушеску, первой леди Румынии, признанного специалиста по квантовым химии и президента Академии наук.


Цель высшая моя — чтоб наказанье преступленью стало равным

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Упадок и разрушение

Золотые двадцатые. Лондон, только что опомнившийся от ужасов войны и разрухи, одержим страстью к развлечениям. Мораль? Ее больше нет! Этика? Она устарела! Религия? Просто смешно. Молодые прожигатели жизни соревнуются в показном цинизме и легкомыслии со своими подругами. А мельчайший намек на искренность, верность или любовь считается в их кругу в лучшем случае чудачеством, а в худшем — настоящим преступлением...


Незабвенная

Одно из самых знаменитых произведений мировой литературы XX века, написанных в жанре «черного юмора», трагикомическая повесть о вывернутом наизнанку мире, где похоронные ритуалы и эстетика крематория управляют чувствами живых людей. История, в которой ни одно слово не является лишним. Откровенный потрясающий рассказ, от которого невозможно оторваться.


И побольше флагов

«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым врагом…


Испытание Гилберта Пинфолда

Чисто английский психологический, с сатирическими интонациями, роман Ивлина Во – о духовном кризисе, переживаемом известным писателем. В поисках новых стимулов к творчеству герой романа совершает поездку на Цейлон…