Любовь среди руин. Полное собрание рассказов - [136]

Расстояние от посольства до отеля было невелико, но Скотт-Кинг добрался до вращающейся двери в полном изнеможении. Он шел пешком, ибо теперь был одержим бережливостью; из-за того что постоянно приходилось подсчитывать стоимость каждого блюда, он лишился аппетита, плата за обслуживание, гербовый сбор и налог на роскошь все время вертелись у него в голове; в разгар этого летнего зноя он страдал под непомерным бременем Фонда помощи в зимний период. Он решил, что должен немедленно покинуть «Ритц», но все же колебался: переехав в какой-нибудь скромный пансион в глухом переулке, туда, где никогда не звонил телефон и порог которого не переступала нога представителя внешнего мира, не сгинет ли он в сумраке неприметности безвозвратно — никому не известный, никем не затребованный? Что, если годы спустя он будет ходить по улицам с картонкой на груди, выцветшими буквами предлагающей уроки английского языка, — еще более потрепанный, серый и одутловатый, согнувшийся от отчаяния и нищеты, и наконец однажды упадет на мостовую бездыханным и будет похоронен в безымянной могиле? Он был человеком опытным и зрелым, интеллектуалом, воспитанником и воспитателем классической школы, почти поэтом, но не мог смотреть в лицо такому будущему без ужаса. Поэтому изо всех сил цеплялся за бездуховный и относившийся к нему с ощутимым презрением «Ритц» как за единственное во всей Нейтралии место, где у него есть какой-то шанс на спасение. Если он уйдет, обратной дороги не будет — это он знал твердо. Ему не хватало самоуверенности местных аристократов, которые могли просиживать здесь день за днем, точно это было их неотчуждаемое право. А единственное право Скотта-Кинга заключалось в его дорожных чеках, которые таяли час от часа. На данный момент у него за душой было около сорока фунтов. Когда их останется двадцать, он переедет, решил Скотт-Кинг. А пока ему приходилось тревожно озирать ресторан, прежде чем приступать к своим ежедневным подсчетам — сколько он может потратить на ланч.

В тот день он был вознагражден. Он вытянул выигрышный билет. Через два столика сидела в одиночестве мисс Бомбаум. Он встал, чтобы поприветствовать ее. Все жесткие эпитеты, сопровождавшие их разрыв, были забыты.

— Можно к вам подсесть?

Она подняла взгляд, и сперва в нем мелькнуло недоумение, а затем удовольствие от встречи. Возможно, нечто в его жалком внешнем виде, в его робких манерах затронуло какие-то струнки в душе мисс Бомбаум. Перед нею был вовсе не реакционный каннибал и никакая не фашистская скотина.

— Ну разумеется, — сказала она. — Парень, который меня пригласил, не явился.

И в этой знойной комнате Скотта-Кинга охватил ледяной озноб паники: уж не придется ли ему заплатить за ланч мисс Бомбаум. Он заметил, что она ела лобстера, запивая его крюшоном.

— Я подожду, пока вы поедите, — поспешно сказал он. — А потом мы сможем выпить кофе в гостиной.

— У меня встреча через двадцать минут, — ответила она. — Сядьте.

Он сел и сразу же, в ответ на какой-то случайный вопрос, вывалил на собеседницу все подробности своего затруднительного положения. Он особенно нажимал на финансовые проблемы и подчеркнуто выбрал самое скромное блюдо из всего меню.

— Заблуждение — что нужно поменьше есть в жару, — сказала на это мисс Бомбаум. — Вам потребуется много сил, чтобы продолжать борьбу.

Когда он закончил свои жалобы, она произнесла:

— Думаю, решить ваши затруднения не составит особого труда. Надо воспользоваться Подпольной дорогой.

Мрачное отчаяние, отразившееся на измученном лице Скотта-Кинга, подсказало мисс Бомбаум, что он ничего не понял.

— Неужели вы ничего не слышали о Подпольной железной дороге? Это, — и она принялась цитировать одну из своих недавних статей на эту тему, — это альтернативная карта Европы, повторяющая очертания всех установленных наземных границ и путей сообщения. Новый мир формируется под поверхностью старого. Это новое наднациональное гражданство.

— Звучит впечатляюще.

— Слушайте, сейчас я не могу задерживаться. Будьте здесь сегодня вечером, и я отвезу вас к нужному человеку, он должен на вас посмотреть.

В этот, как выяснилось впоследствии, последний день пребывания Скотта-Кинга в Беллаците его навестил первый посетитель. Когда он удалился в свою комнату, чтобы проспать послеобеденную жару, раздался телефонный звонок и сообщили о визите доктора Антоника. Скотт-Кинг попросил пригласить его пройти в номер.

Войдя, хорват присел на краешек кровати.

— Итак, вы соблюдаете сиесту, как истинный нейтралиец. Я для этого слишком стар. Я не могу приспособиться к новым обычаям. Все в этой стране для меня так же странно, как и тогда, когда я впервые приехал сюда. Нынче утром я побывал в Министерстве иностранных дел, интересовался, как обстоят дела с моими бумагами о натурализации, и случайно узнал, что вы все еще здесь. Я сразу же отправился вас повидать. Я вам не помешал? Я думал, вы давно уехали. Вы слышали о наших несчастьях? Бедный доктор Фе теперь в опале. Все его должности у него отобрали. Кроме того, возникли какие-то проблемы с его отчетностью. Похоже, он потратил на торжества в честь Беллориуса гораздо большую сумму, чем та, которую утвердило казначейство. А поскольку его лишили поста, он не имеет доступа к расходным книгам и не может подправить счета. Говорят, его будут судить; возможно, даже сошлют на острова.