Любовь последняя... - [29]

В первом и втором механическом цехах — пустые фундаменты. Оживленным оказался лишь последний пролет. Приходили и уходили рабочие, торопливо подтаскивающие металл. Вспыхивали и дрожали яркие сполохи. Автогенщики тут, прямо на цементном полу, сваривали из старых рельсов и двутавровых балок противотанковые ежи. Слесари, потея от напряжения, лихорадочно шмурыгали ножовками: распиливали снятые звенья узкоколейки на колья под колючую проволоку. Работа шла бодро: ежи, рогатки и колья не успевали забирать, и они грозно топорщились вдоль перехода.

Неожиданно Андрейка увидел: Лешка Зимин и Акимов таскали на грузовик многопудовые ежи, а Колчан уже орудовал автогенным аппаратом. Руководил работой сам Васенин.

Похудевший лейтенант заговорил с Августиной. Улыбаясь, сострил, что она «подцепила в адъютанты прицепщика». Вскинув брови, подивился, что долго нет ответа на какое-то письмо.

Бурлакова он будто не заметил, хоть тот и поздоровался с ним во всеуслышанье, как и полагается здороваться с командиром.

— Адъютант у меня временный и по совместительству, а письма теперь вообще идут очень долго! — оправдывалась кумачово зардевшаяся Бузун. Торопливо перевела разговор: — Чем вы тут занимаетесь?

— Роем на «золоудалении» противотанковый ров и окопы, — уже суше пояснил Васенин.

Он молча козырнул и, сильно прихрамывая, заспешил за Лешкой Зиминым и Акимовым к грузовику с ежами. Не оглянувшись, сел в кабину и уехал.

— Почему он так? — невольно затревожился Андрейка. — Поздоровался с ним, как и положено, а он даже не ответил?

— Шут его знает, может приревновал, как «адъютанта», — расхохоталась Августина. И, посмеиваясь, рассказала: — Вспомнил лейтенант, на целых пяти страницах, что до тридцати трех лет не умудрился полюбить и жениться… Нечего сказать: выбрал, наконец, подходящее время для объяснений, да еще, кажется, обижается! А что я ему, старику, отвечу? Просто не представляю, как он узнал мой адрес… И зачем это сто раз называть в письме не просто Августиной, а какой-то «Тиной» и даже «милой Тиночкой»? Словом, не имя придумал, а тихий ужас: «Ти-ина»! Бр-ррр…

Бурлаков впервые в жизни сам ощутил что-то похожее на ревность.

— А еще оспаривала, что у тебя женихов не богато? — сказал он. — И еще Депутатов поверил тогда тебе…

— Как будто я ему письмо посылала?! Вот, если я тебе хоть на семи листах накатаю, ты будешь виноват? А?!

Андрейка промолчал.

Они проработали весь одиннадцатичасовой военный рабочий день, но все равно сделали лишь половину задания. И едва державшаяся на ногах Августина, выйдя из проходной, устало говорила, что Кораблев оказался со своим сверхсроком просто торопыгой. А ее непосредственный начальник Ковшов, как всегда, прав: сразу он сказал, что работы тут на добрых два дня.

15

На другой день Бузун опять пришлось воевать с непокладистым Коломейцевым — не хотел отдавать Андрейку на целую смену.

С трудом охлопотала она себе помощника, при посредничестве Ковшова, со ссылками на то, что осталось самое трудное: действующие цехи и все подземное заводское хозяйство.

Бурлаков думал, что запальчивая Августина говорила это бригадиру просто так, для пущей важности. Но к его немалому удивлению, два цеха и в самом деле еще работали: сборочный и автоматный.

Правда, в глубину сборочного цеха его не пустили, невзирая на пропуск с шестеренкой. Лишь из дверей он видел анфиладу светлых отсеков с убегающей вдаль перспективой нескольких конвейеров, густо облепленных с обеих сторон сборщицами. Да с удивлением понаблюдал минут десять сквозь стеклянную переборку, с каким тщанием и бросающейся в глаза осторожностью упаковывали и увязывали девушки небольшие изделия.

— Чего они с этими штучками цацкаются, как с хрустальными? — спросил он, когда Августина вышла к нему.

— С ними и надо осторожнее, чем с любым хрусталем. Ты разве не знаешь, что это? Но, если нет — то и говорить нельзя…

— Не боись, — усмехнулся Андрейка. — На теплоэлектроцентрали все насквозь поясняла, а про эти фитюльки нельзя?!

— Впрочем, цех дорабатывает последние смены, — махнула она рукой. — Это ж готовые взрыватели!

— А вдруг зазевается какая и уронит?

— Потому тебя и не пустили, — сощурилась она: — заглядится какая-нибудь, а кончится бедой! Вот в автоматном девчат нет и тебе — пожалуйста! А сюда по соображениям техники безопасности нельзя было…

Августина говорила хоть и шутливо, но, видимо, правду. По крайней мере в автоматном цехе вахтер только взглянул на всемогущую печать с шестеренкой и, слова не сказав, пропустил.

Бузун торопилась тут, как нигде. В цехе висел сизоватый липкий туман, тускло горели большие электролампы без плафонов. Пахло перегретым железом и маслом — жарко и душно. Огромные цеховые окна сверху донизу плотно заделаны фанерой. И в этом наглухо замаскированном аду без дневного света и воздуха мерно пульсировали ряды станков-автоматов: неутомимых, могучих, сплошь промасленных, будто потных от усердия.

Быстро прошла за колонны Августина; мимо ушей тек размеренный шум станков, неумолчное позвякивание укладываемых заготовок и деталей. Андрейка весь был — зрение: автомат глотал стальной прут и выбрасывал готовые изделия. Делал это непрерывно, безостановочно, почти без участия станочника, потому, наверное, что придуман был человеком на совесть.