Любовь-победительница - [71]

– И. я тоже.

– Если я останусь, я овладею тобой. Так что ради всего святого и ради самой себя отошли меня.

Он давал ей шанс сохранить добродетель. Но эта добродетель не могла заполнить пустоту в ее душе. Нравственность не может согревать ее ночами. Она потеряла всех, кто был ей дорог, но обрела Адама.

Мэри, не доверяй ему… не доверяй ему…

Легкая дрожь пробежала по ее телу. Но ведь сестра говорила о похитителе, а не об Адаме. Не о мужчине, который сейчас стоял перед ней с нескрываемым желанием в глазах. То, что он считался с ее чувствами, уважал ее, освободило Мэри от всех оков условностей. Какой неполной и унылой будет ее жизнь без него, какой одинокой станет она, оставшись одна! В этот момент она наконец поняла, что неразрывно связана с ним, что ее сердце принадлежит ему. Навсегда.

– Я хочу испытать страсть. – Она взяла его руку и положила ее к себе на грудь. – Поверь, Адам, я знаю, что делаю. Останься сегодня со мной. Ты нужен мне.

Он мечтал об этом мгновении, мечтал увидеть нежную уступчивость в зеленых глазах Мэри, мечтал услышать приглашение разделить с ней ложе. Но он никогда не надеялся, что его фантазии осуществятся. И сейчас при виде этого чуда он не находил, нужных слов.

Рука, накрывшая его руку, была маленькой и теплой. Распущенные волосы водопадом падали на белый пеньюар, золотисто-рыжие пряди были так же своевольны, упрямы и свободны, как она сама. Как он мог принять ее за строгую пуританку, нетерпимую в вопросах нравственности?

Она стояла перед ним с такой нежной, полной надежды улыбкой, что ему стало не по себе. Он подумал, что не способен сейчас осознать последствия своего шага. И еще его мучил один момент в его отношениях с ее сестрой, о котором Мэри не подозревала, эпизод, который лучше забыть. Она отвернется от него, узнав, что он сделал, а ему теперь мысль о расставании с ней была невыносима. Если у него остались хоть какие-то принципы, он должен встать и уйти, не оглядываясь.

Но ее давно одолевают тайные желания. Она жаждет познать страсть и хочет, чтобы он стал ее учителем.

Одним плавным движением он подхватил ее на руки и вышел с ней из гостиной.

Она обвила руками его шею, глаза ее были широко распахнуты.

– Куда ты несешь меня?

– В постель.

Вздох вырвался из ее груди, и она уткнула лицо в его плечо. Ее легкое дыхание возбуждало его больше, чем самые чувственные ласки куртизанки. Он торопливо поднимался по ступеням, прижимая к себе ее теплое тело.

Если бы она только знала, что он готов был овладеть ею прямо там, в гостиной, на полу! Но ему хотелось защитить ее от глаз Обедайи. Старый слуга станет отчитывать Мэри, а она и так уже в своей жизни столько раз напрасно страдала.

Адам поднялся на верхний этаж и, миновав хозяйскую спальню, выбрал одну из небольших комнат для гостей. Дорожка лунного света освещала путь к кровати под пологом. Он осторожно опустил Мэри на постель, и его руки невольно задержались, не желая расставаться с ее телом.

Принни проковылял к кровати и заскулил, помахивая хвостом. Адам отошел к двери и щелкнул пальцами.

Повесив голову, пес понуро поплелся к выходу, и Адам, наклонившись, в утешение погладил собаку по голове.

– Прости, старина, но сегодня тебе придется спать одному. В отличие от меня.

Охваченный нетерпеливым желанием, Адам закрыл дверь. В комнате было темно, но слабый свет из окна освещал кровать. Мэри лежала на боку, наблюдая за ним. Он не видел ее лица, поэтому не мог сказать, что она сейчас испытывает – предвкушение или сомнения. Когда он подошел, она потянулась к нему, и в вырезе рубашки показалась ложбинка на груди. Лунный свет освещал ее обнаженную ногу так, как он и представлял себе в своих мечтах.

Безудержное желание захлестнуло его. Ему до сих пор не верилось, что они вместе и им предстоят несколько долгих часов наедине. Он даже испугался, что она вдруг может исчезнуть, словно призрак, оставив его в одиночестве.

Сев на край постели, он погладил ее ногу. Да нет же, она настоящая, теплая и восхитительная. Ее лодыжка была такой же изящной, как и все тело. Сегодня она принадлежит ему. Эта мысль вспыхнула в нем, словно пламя, и он подавил желание поднять ее юбки и закрепить их союз мгновенным соитием. Нет, он не допустит, чтобы его страстная мечта овладеть ею испортила ожидающее ее наслаждение.

Его рука заскользила вверх по ее ноге, и кожа Мэри покрылась мурашками.

Он наклонился, легко прикоснувшись губами к ее губам.

– Не нужно бояться, – прошептал он. – Если вдруг захочешь, чтобы я остановился, только скажи.

– Никаких остановок. Я хочу, чтобы ты начал.

Ее нетерпение вызвало у него удивленный смешок.

– Все в свое время. Как и хорошее вино, любовь требует смакования.

Мэри мягко коснулась его щеки.

– Ах, Адам, я просто хочу узнать… почувствовать…

Он улыбнулся в темноте.

– Как пожелает моя дама.

Он торопливо стал снимать одежду, бросая ее бесформенной грудой на пол, оставив на время рубашку и панталоны. Он сомневался, что Мэри когда-нибудь видела раздетого мужчину, тем более возбужденного.

Ложась рядом с ней, он притянул ее к себе, и их губы слились в долгом, жарком поцелуе. Мэри благоухала пленительными тайнами и источала безыскусное желание. В отличие от сильно надушенных женщин, с которыми он искал утех, кожа Мэри пахла приятным мылом. Ее прикосновения были чисты. Руки Мэри скользили по его плечам, спине, она наслаждалась его мужественным телом.