Любовь по закону подлости - [75]

Лик сжал мою руку и повел вниз по лестнице. Я даже улыбаться не могла, лишь молча спускалась под шквал перешептываний и аплодисментов. Все взгляды были направлены на нас, и я подозревала, какую красивую и гармоничную пару они видели.

— Почему? — едва слышно спросила я.

— Хотел сделать сюрприз, — весело ответил оператор. — Согласись, получилось эффектно!

Губы дрогнули. В этом был весь Лик! Весело ему!

Разве я могу на него обижаться? В конце концов, он не притворялся богатым щеголем или, наоборот, не прикидывался тем, кем не является. Он всегда уходил от прямых вопросов по поводу семьи, отвечая расплывчато. Стоило бы догадаться, что он не из простой семьи. Но нельзя было знать, что он настолько не из простой!

— Ты мне теперь должен, Ликреций Сандеров, — прошептала я, и оператор довольно хмыкнул.

— Верну долг в день нашей свадьбы. Как тебе идея?

Совершенно не нравится. Вся эта помолвка для меня — фарс, возможность сбежать из-под присмотра. Есть люди, которых мы гипотетически можем представить в качестве любовников. Увидев Демио, я могла бы подумать, что он способен меня привлечь. Лик же был словно брат. Даже мысль о сексуальной связи с ним была мне противна.

— Мне не нравится эта идея, — призналась я. — Лик, я не собираюсь выходить за тебя замуж, да и ты, уверена, желанием не горишь. Я согласилась на помолвку ради свободы. По мнению моего новообретенного родителя, пока у меня есть жених, он частично несет ответственность за меня. Отец успокоится и даст мне право выбора. Ты ведь позволишь мне быть твоей мнимой невестой?

— Мнимой? — переспросил Лик, нахмурившись.

Мы подошли к нашим отцам, поэтому его вопрос остался без ответа. Клей Сандеров выглядел немногим старше Шестрова, который внешне был похож на мать. Конфьера Лизьена раздавала приветливые улыбки и явно гордилась своим сыном, которым теперь можно было похвастать. Я же постепенно осознавала, кем является Лик.

Он наследник одной из крупнейших компаний Хоэра. Я всегда задавалась вопросом, почему он работает только оператором, а не ведущим? Он действительно никогда не попадался под объективы, видимо, чтобы не создавать лишних проблем отцу. Шестров перевелся к нам на последнем курсе, неизвестно из какого университета, ясно лишь, что с другой стороны Хоэра. И Лик действительно родился далеко отсюда. Мозаика понемногу складывалась, и я должна была признать, что была слепа относительно своего друга.

Родители тем временем представляли нас своим бизнес-партнерам. Лик придерживал меня за талию, зачастую отвечая от имени нас обоих. Я не возражала, к неудовольствию отца ограничиваясь лишь рублеными репликами.

— Она все еще не может поверить в свое счастье. Йолина так долго искала своего отца, что сейчас ей все кажется чудесным сном, — безбожно солгал отец, но я и это проглотила.

— Эта Йолина вовсе не та, которую мы узнали благодаря конкурсу невест Демио Диксандри, — заметил один из гостей, вызвав недовольство конфьера Баровски. — Она робка и молчалива.

— Но и эта Йолина может столько же рассказать о грызлоухах и, быть может, натравить одного из них на своих недругов, — моментально отреагировала я, и все рассмеялись не очень удачной шутке, которая изначально была угрозой.

Разговор непринужденно продолжился. Я отвернулась, восторгаясь роскошью приема, когда взгляд выхватил знакомую высокую фигуру в толпе. Карие глаза неотрывно глядели на меня, и я, пойманная их манящей силой, застыла ширшунчиком. Рука Лика на талии мгновенно показалась тяжелой.

— Забудь о нем, — шепнул друг, проследив за моим взглядом. — Он бросил тебя, когда мог сделать своей.

— Скажи, он знал, кем ты являешься? — проигнорировав предупреждение Сандерова-Шестрова, спросила я.

— Какая теперь разница? Знал и помог остаться на конкурсе. Его логику мне не понять. — Лик фыркнул и вновь обратил свое внимание на гостей.

Отец попросил пройти всех в гостиную, где сегодня был установлен подиум. Мы с Ликом так же направились туда, заняв свои места в полукруглом зрительском зале. Я все время чувствовала внимательный взгляд карих глаз. Он или не он слил информацию в интросеть?

Начался показ. Девушки в дорогих бальных платьях выходили на сцену, показывая во всем великолепии бриллиантовые украшения. Они сверкали и переливались, заставляя женщин жадно подаваться вперед и ловить взглядом каждый отблеск бриллианта. Мужчины оценивали красоту парюр и, сложив ногу на ногу, обдумывали, что можно подарить жене, что матери, а что и любовнице. Как правило, такие дорогие вещи дарят исключительно женам, чтобы деньги оставались в семье. Я же прикидывала, кто и на сколько сегодня готов раскошелиться.

А потом появилась она. Невероятной красоты голубая парюра. Колье состояло из россыпи камней, собранных вокруг трех голубых — два по бокам меньшего размера, и один в середине — крупный и пропускающий сквозь себя свет. Благодаря белому золоту, тонкому и ветвистому, красоту бриллиантов ничего не затмевало. Серьги были длинными и висящими, в форме растущего дерева, корнем которого являлся ограненный в форме куба камень. Может, создатель и не вкладывал в произведение такой глубокий смысл, но я его здесь увидела: самое чистое и сокровенное прячется глубоко внутри, в корнях. Завершающим элементом набора было простое кольцо, но вновь красота и прозрачность голубого алмаза заставляла замирать и не отводить от него взгляд.