Любовь по закону подлости - [68]

— Что ты намерен делать, Хеджеф? Я не желаю, чтобы она оставалась здесь или где-нибудь еще у всех на виду. Она — прямое доказательство твоей измены, плевок мне в лицо! — возмущалась конфьера Баровски, жена моего отца.

— Я тебе сотый раз говорю, что для компании будет невыгоден такой ход! Я не подозревал о её существовании до сегодняшнего утра, ты можешь это понять, наконец?! — в тон ей отвечал супруг.

— Хеджеф, что ты намерен делать? — вновь повторила свой вопрос конфьера. — Прошу, скажи, что мы выплатим отступного и навсегда избавимся от этой девчонки! Хоть на другой конец Хоэра, в глухую деревню…

— Милдена, прекрати! — прикрикнул мужчина. — Никакие деньги сейчас не заткнут рты журналистам. Цены на акции падают. Нам придется признать девочку и ввести её в высший свет.

— Я не собираюсь в этом участвовать, — выдавила она. — Делай, что считает нужным.

Всё, что их заботит — деньги. Дверь неожиданно открылась, и я в последний миг успела отскочить. Из кабинета вышла конфьера Баровски. Она удивленно моргнула. В её взгляде изумление сменялось пониманием, а потом и неприязнью, злостью и презрением. Винить её я не могла. Какая бы женщина согласилась признать измену своего мужа, выставив её на публичное обозрение, да к тому же разделить наследство своих детей с незнакомкой?

Отвернувшись от меня, словно я могла заразить её смертельной болезнью, конфьера спустилась по лестнице и удалилась. Охрана по-прежнему была рассредоточена по просторному холлу, а мои конвоиры стояли за моей спиной. Роваль подтолкнул меня вперед, и я вошла в кабинет. Интерьер больше подходил бы для женщины, чем для мужчины. Я всегда считала стиль барокко слишком изящным для представителей сильного пола.

Темно-бордовые шторы были открыты, и сейчас мягкий солнечный свет падал на спину отца, делая его силуэт практически ужасающим. Он сидел за темным столом на тонких фигурных ножках и, взявшись за голову пальцами правой руки, склонил голову на бок и рассматривал меня. Он успел шапочно познакомиться с моим характером еще на конкурсе, но сейчас у него был другой взгляд. Взгляд человека, решавшего, что можно сделать с навалившими проблемами и как обратить недостатки в достоинства.

Я отчаянно пыталась найти сходство с Хеджефом и хоть какую-то нежность в нем. Нет, все напрасно. Мы совершенно чужие друг другу люди, а наивному сердцу, сохранившему детские обиды и мечты, придется разочароваться.

С последней нашей встречи прошло много времени. Месяц, даже больше. Длинные седые волосы отца как и в последний раз были элегантно уложены, а голубые глаза с поволокой всё так же цепко оценивали обстановку. Должно быть, он состарился только за последние десять лет. Маги, как и неодаренные люди, живут свою жизнь, практически не меняясь внешне, но зато потом быстро угасают. И это мне всегда казалось благом. Все женщины боятся не смерти, а старости.

Кто бы знал, чем закончился сегодняшний разговор, если бы не брат.

— У нас такие гости, а я все проспал! — воскликнул Хевальд за нашими спинами, и мы одновременно обернулись к нему.

Блондин был одет в серые спортивные брюки и белую рубашку. Его голубые глаза сегодня практически светились, и предвкушающая улыбка гуляла по полным губам. Брат зацепился взглядом за меня и вопросительно приподнял бровь. Видимо, он еще не в курсе, что наша тайна раскрыта. Счастливчик!

— Отец, почему ты мне не сказал, что мы ожидаем к завтраку потенциальную невесту Демио Диксандри? Только не говори мне, что ты укрываешь фаворитку конкурса! Иначе я постараюсь убраться отсюда до того, как этот водный маг примчится сюда и выпустит свою силу, — насмешливо протянул Хевальд, старательно делая вид, что ни о чем не догадывается.

— Ты и убежишь? — в тон ему отозвалась я, выпрямившись. В присутствии брата я чувствовала себя увереннее. — Скорее небеса дрогнут, чем ты уйдешь оттуда, где царит веселье.

— Ты права, — со вздохом констатировал Хевальд и прошел вперед, поравнявшись со мной. — Так вы мне объясните, почему мне скоро придется встречать конец света в своем доме?

Обстановка накалялась. Казалось, сейчас начнут плавиться тонкие ножки немногочисленной мебели: стола, широких стульев и книжного шкафа. Полная конфьера на ожившей картине, украшавшей всю правую стену, начала быстро обмахиваться веером, жадно следя за нами. Вдруг она моргнула и вновь заинтересованно приникла к действию перед ней. Память у неё была секунд пять-шесть.

— Вальд, — обратился к сыну Хеджеф, — познакомься, это Йолина.

Наступила пауза. Хевальд ожидал продолжения. Полная конфьера готова была вывалиться из картины, как и её весьма впечатляющий бюст из декольте. Мне действительно сейчас намного интереснее было наблюдать за её цикличной реакцией, чем за наигранным недоумением брата.

— Йолина твоя сестра, — на выдохе признался отец.

— Это же шутка, да? — медленно спросил наследник «Баровски-При», посмотрев сначала на меня, потом на своего отца. — Грызлоухский юмор какой-то, потому что это как минимум совершенно не смешно.

— Это не шутка, — припечатал конфьер, серьезно глядя на Вальда. Он даже не догадывался, что его сыну пора вручать премию, как лучшему актеру года. — Двадцать четыре года назад я совершил ошибку, о которой сожалею. Йолина моя внебрачная дочь. Её мать работала когда-то горничной в нашем доме.