Любовь по-санкюлотски - [36]

Несмотря на множество забот, несмотря на неусыпное наблюдение за ней в то время, когда народ уже начал требовать смерти короля и королевы, когда она была лишена всякой свободы, когда рушился трон, она нашла время и способ отослать Ферсену это доказательство своей любви:

«Это кольцо, — написала она Эстергази, — Эля него. Отдайте его от меня; оно должно быть ему впору; перед тем как отослать, я два дня носила его на своей руке… Я не знаю, где он находится; какая ужасная пытка — ничего не знать, даже местонахождение тех людей, которых любишь…»

Надев кольцо на палец, швед решил, что сделает все для того, чтобы спасти королеву Франции. Но для того, чтобы разработать реальный план, он очень скоро понял, что необходимо было ехать в Париж самому. Только на месте он мот обговорить с монархами детали этого нового предприятия.

Узнав об этом, Мария Антуанетта поначалу выразила свое несогласие…

Она не желала, чтобы ее друг рисковал своей жизнью, приезжая в Париж. Ферсену в случае его приезда грозило обвинение по той же статье, что и другим организаторам сорвавшейся попытки побега. Таким образом, приезжая в Париж, он рисковал головой.

Однако Ферсена это не остановило. Он смог привести столько важных причин, требовавших его приезда, что ему удалось в конце концов уговорить королеву встретиться с ним в Париже.

Он немедленно начал лихорадочные приготовления к отъезду.

В конце лета 1791 года, когда свободы требовали целые народы, самые великие люди того времени слепо подчинялись самому властному из всех тиранов — любви… Владея умами и сердцами как патриотов, так и монархистов, это чувство руководило поступками всех актеров этой великой драмы жизни. И пока красавец швед руководствовался в своих поступках только страстью, а в Париже мэтры Революции подчинялись во всем некоторым легко опрокидывавшимся женщинам, в Кобленце, ставшем столицей эмиграции, господин граф Прованский (напомним еще раз — будущий Людовик XVIII) тоже плясал под дудку страстной и требовательной любовницы.

Эту женщину, которой следовало бы присвоить титул «королевы эмиграции», звали Анной де Комой де ла Форс, графиней де Бальби. Она была красива, пикантна, умна и так предрасположена к сладострастию, что это заставило ее совершить множество опрометчивых поступков.

Так, однажды вечером, внезапно вернувшийся домой муж застал ее в постели с шевалье де Жокуром. Ослепленные наслаждением любовники даже не заметили появления графа и продолжали заниматься любовью. Взбешенный граф де Бальби подскочил к кровати и ударил жену шпагой.

Реакция маленькой графини была поразительной:

— Почему это вы будите меня таким образом, друг мой? Вы с ума сошли? Что за манеры!

Граф с налитыми кровью глазами несколько мгновений стоял с совершенно глупым выражением на лице.

— Так вы спали?

— Конечно же спала.

— А это кто? — спросил муж, указывая на дрожавшего в углу комнаты шевалье де Жокура.

— О ком это вы говорите?

— Об этом человеке, который вас только что обнимал…

Госпожа де Бальби выжала из глаз слезу.

— Друг мой, ваша мать говорила мне, что у вас бывают зрительные галлюцинации… Но я не предполагала, что это настолько серьезно… Ведь в комнате, кроме вас и меня, никого нет…

Ошарашенный граф подбежал к де Жокуру и схватил его за руку.

— Вы меня за дурака принимаете, мадам? Этот человек вполне реален, я ощущаю его!

— Бог мой, какой ужас! У него вдобавок и осязательные галлюцинации!..

Ложь была очень грубой, но она удалась. Пока господин де Бальби раздумывал, шевалье де Жокур скрылся через маленькую дверь. Слезы графини моментально высохли.

— Но, друг мой, оглянитесь же вокруг. Разве в этой комнате есть еще кто-то?

Граф не отличался сообразительностью. Обведя комнату растерянным взглядом, он в раскаянии упал на колени:

— Простите!

— Хорошо, я вас прощаю. Но врачу показаться все-таки надо. Это расстройство может быть очень серьезным.

Некоторое время спустя по настоянию жены господин де Бальби был осмотрен врачами и помещен в психлечебницу при Биссетре.

Не довольствуясь тем, что так ловко отделалась от мешавшего ей мужа, графиня закончила свое дело, добившись передачи любовнику всех тех должностей, которые исполнял граф…

Послушаем господина де Каменека:

«Бедный Ш. Бальби, которого жена его и родственники считали сумасшедшим за то, что он не хотел быть рогоносцем и молчать об этом, не настолько был болен, чтобы его надо было помещать в лечебницу. Ну а поскольку безумец не может быть полковником, его полк отдали шевалье де Жокуру, тому самому, которого муж чуть было не убил вместе с неверной женой. Что вы думаете обо всем этом?»[98]

Хозяйка своего тела, своего сердца и своего времени, госпожа де Бальби постоянно искала приятного применения тем своим удивительным любовным способностям, которыми была щедро одарена природой. Став компаньонкой графини Прованской, она задумала — ни больше ни меньше — соблазнить ее мужа.

В это время и граф Прованский, мужская сила которого проснулась совсем недавно, желал со страстью новообращенного уважить как можно больше женщин.

Энтузиазм его можно понять и простить, если принять во внимание то, что у брата короля было несколько запоздалое половое развитие. В те годы, когда у мальчиков зарождались признаки мужской силы, один из его мужских признаков оставался таким же, как у ребенка…