Любовь по-санкюлотски - [35]
Этот возврат к природе, подчеркивал автор, совершенно естественно провоцировал гостей не соблюдать правила хорошего тона, принятые в цивилизованном обществе. Мужчины набрасывались на женщин, и все заканчивалось к общему удовлетворению всех и каждого на коврах или на столах посреди раздавленной клубники…
Наш анонимный памфлетист добавляет также:
«В этих вечеринках принимали участие Шабо и оба[94] Робеспьера. Тиран приезжал с некоей молодой особой по имени Элеонора, дочерью хозяина его квартиры, столяра с улицы Сент-Оноре, которого Дантон в насмешку называл Корнелием Копо»[95].
Защитники добродетели Робеспьера, как мы уже указывали, были не менее категоричны в своих утверждениях[96]. Но если обвинители не предоставляют — и не без причины — никаких доказательств в подтверждение своих обвинений, то и защитники располагают лишь одним, весьма слабым аргументом.
Они утверждают, что связь Элеоноры с Максимилианом не могла существовать по причине расположения комнат в квартире Дюпле: для того, чтобы попасть из комнаты девушки в комнату Робеспьера, надо было пройти через комнату, где спали ее родители.
Только человек, никогда не знавший любви, может поверить в то, что такое ничтожное препятствие могло бы остановить влюбленных…
«Да, конечно, — отвечают некоторые, — но дошедшие до нас свидетельства о благочестии и целомудрии Робеспьера находятся в полном противоречии с подобным положением вещей».
Какое благочестие, какое целомудрие?
Мы же знаем, что в Аррасе в свои молодые годы Максимилиан волочился за красотками, а после октябрьских событий завел себе любовницу[97]. Так что те, кто говорит, что он умер девственником, пересказывают какую-то сказку.
Ну так что же из всего этого следует?
Мы полагаем, что Робеспьер все-таки был любовником Элеоноры и считался чуть ли не ее женихом. Позднее, как Симону Эврар, объявившую себя вдовой Марата и взявшую его имя, Элеонору иногда, и отнюдь не злобливо, называли госпожой Робеспьер.
А что же госпожа Дюпле?
С ней вообще полная неясность. Однако есть одно доказательство ее любви к Максимилиану: 10 термидора столяра с семьей заключили в тюрьму «Сент-Пелажи». Узнав о том, что Робеспьер был гильотинирован, госпожа Дюпле повесилась в тюремной камере…
Глава 12
Королева эмиграции госпожа де Бальби
Зная о привязанности к ней графа Прованского, она бросала вызов общественному мнению и с улыбкой взирала на простертый у ног ее Кобленц.
Граф де Контадес
После ареста королевской семьи в Варение охваченный отчаянием Ферсен отправился в Брюссель, где вместе со многими другими эмигрантами находилась его любовница Элеонора Сюлливан с лордом Кроуфордом.
Там он немедленно был проинформирован во всех подробностях о возвращении короля в Париж, о нанесенных Марии Антуанетте оскорблениях, о гнусных песнях, о грязных шутках стражников, об отрубленных головах… Эти новости встряхнули его, и он снова взял себя в руки. Через восемь дней после прибытия монархов в Париж он писал своей сестре Софи:
«Я решил пожертвовать собой ради них и служить им до тех пор, пока есть еще хоть какая-то надежда. Только одна эта мысль поддерживает меня и заставляет терпеливо переносить все мои горести».
В начале июля королеве удалось переслать ему письмо. И это нежное, полное теплоты послание придало ему смелости. Вот оно:
«Я существую… как я беспокоилась за Вас и как мне Вас жаль: ведь Вы так страдаете, не имея известий обо мне! Даст ли небо хотя бы этому письму дойти до Вас? Не пишите мне, поскольку этим Вы подвергаете себя опасности, и ни под каким предлогом не приезжайте сюда. Здесь известно, что именно Вы вывезли нас отсюда. Если Вы здесь появитесь, все будет кончено. Нас стерегут денно и нощно, но мне это все равно. Успокойтесь, ничего со мной не случится. Собрание намерено отнестись к нам мягко. Прощайте… Я не смогу больше Вам писать».
Эта последняя фраза огорчила Ферсена, но через несколько дней он получил еще одно, такое же нежное письмо:
«…Могу Вам сказать, что люблю Вас и что только этим и живу. Чувствую себя хорошо. За меня не беспокойтесь. Хотелось бы знать, что и у Вас тоже все в порядке. Пишите мне шифром и посылайте письмо по почте на имя господина де Броуна. В письмо вложите второй конверт на имя господина де Гужана. Адрес пусть напишет Ваш слуга. Сообщите мне, кому я могла бы направить те письма, которые мне хотелось бы Вам написать, поскольку я не могу без этого жить. Прощайте, самый любимый и любящий из мужчин. От всего сердца крепко Вас целую».
Письмо это буквально окрылило шведа. Он немедленно связался с некоторыми высокопоставленными эмигрантами и разработал новый план спасения французских монархов. План этот предусматривал бегство Людовика XVI и его семьи в Англию. Ферсен обратился за помощью к славному Кроуфорду, который согласился отправиться в Лондон и переговорить с Питтом. Но тот, заняв позицию благожелательного нейтралитета, не пообещал никакой конкретной помощи.
Тогда Ферсен отправился в Вену, чтобы заручиться поддержкой императора. Но и тот дал лишь очень расплывчатые обещания.
Европа занимала позицию вежливого выжидания.
В Брюссель Ферсен вернулся сильно обескураженным. Но уже в начале сентября он вновь обрел надежду и силы после того, как граф Эстергази передал ему привезенный им из Парижа небольшой пакет, в котором было отправленное Марией Антуанеттой кольцо…
