Любовь по-санкюлотски - [25]
Госпожа Дюплесси, естественно, узнала о тайнах Люсиль. Слякотной декабрьской ночью она ненавязчиво рассказала обо всем мужу, и тот, прослезившись, дал наконец-таки свое согласие на свадьбу дочери.
Утром следующего дня Камилл узнал эту благую весть от своей бывшей любовницы[68]. Он тут же помчался в дом к Дюплесси, которые на зиму переехали жить в свою городскую квартиру на улице Турнон.
Тогда-то Люсиль, с «наслаждением» мучившая себя и любимого целых четыре месяца, не в силах более сдерживать владевших ею чувств, бросилась в объятия Камилла.
И на некоторое время журналист полностью позабыл о существовании врагов Революции…
Вечером, отложив в сторону работу, он написал своему отцу:
«Сегодня, 11 декабря, исполнились наконец все мои желания. Судьбе было угодно, чтобы я был вынужден долго ждать этого счастья, но оно в конечном счете пришло, и я так счастлив, как только может быть счастлив человек на этой земле. Очаровательная Люсиль, про которую я Вам уже рассказывал, та, которую я любил на протяжении восьми лет, та, которую родители согласились наконец-то отдать мне в жены, — она не отказывает мне…»
А чтобы доказать господину Демулену-отцу, что счастье не приходит одно, Камилл сообщил о том, что господин Дюплесси дал в качестве приданого дочери сто тысяч франков наличными и серебряную посуду, которую оценивали в десять тысяч франков…
Эти деньги, эта любовь, надежда на то, что у него будет счастливая семья и уютная жизнь, постепенно начали превращать нашего пламенного революционера в мелкого буржуа, недоверчивого и трусливого. И он написал в письме одну фразу, которая очень удивила бы читателей «Революций Франции и Брабанта»:
«Не вызывайте ненависти завистников Ваших и не рассказывайте им об этом!..»
Свадьба состоялась 29 декабря 1790 года в Сен-Сюльписе. Свидетелями на свадьбе со стороны Люсиль были Робеспьер и Себастьян Мерсье, а со стороны Камилла — депутат Жером Петьон и Алексис Брюляр.
После окончания мессы кюре попросил новобрачного в своих статьях с уважением относиться к религии.
Камилл с легким сердцем пообещал делать это в присутствии шестидесяти приглашенных. Хотя сам про себя решил, что будет лишь иметь это в виду.
— Я пришел туда вовсе не для того, чтобы сказать «нет», — воскликнет он позднее…
Священник долго расхваливал новобрачную. Та, в розовом платье, счастливо улыбалась. Затем он обратился к Камиллу:
— …Вы прославились на всю страну своими республиканскими статьями, и имя ваше навсегда останется в летописях Революции…
Присутствовавшие на бракосочетании вдруг увидели, как журналист смертельно побледнел и прикусил губу. Рассказывают, что Робеспьер, стоявший с ним рядом, ткнул его локтем в бок и прошептал:
— Заплачь же, если сможешь, лицемер…
И тогда Камилл разрыдался. Следом за ним прослезились и все гости. Все, кроме Неподкупного[69], разумеется. Его не трогало никакое волнение…
Свадебный стол был накрыт в квартире, снятой молодыми супругами по улице Театр-Франсе в доме 1 (сегодня это дом 38 по улице Одеон), на втором этаже над полуподвалом.
За столом гости много смеялись, пели песни, а на десерт веселый Робеспьер полез под стол для того, чтобы, согласно обычаю, развязать подвязку новобрачной[70].
И кто бы мог тогда предположить, что спустя два года все шестьдесят гостей веселой свадьбы покинут этот мир, а самый галантный из них, не дрогнув, отправит молодоженов на гильотину?
Если верить словам одного близкого приятеля журналиста, первая брачная ночь Камилла и Люсиль была очень бурной.
«После того, как последний гость покинул дом, — писал Антуан Перро, — молодые, не в силах более сдерживать свою натуру, устремились в спальню настолько поспешно, что сорвали со стены картину и сломали кресло.
Люсиль сбросила с себя одежду. Возбуждение ее было столь велико, что она разбила стоявшую на полке камина вазу. А в это время Камилл, волнение которого было ничуть не меньшим, чем волнение жены, неловким судорожным движением ноги порвал свои панталоны»[71].
Эти мелкие происшествия никак не сказались на действиях молодоженов, ничуть не охладили их пыл. Они бросились на кровать и начали проявлять интерес друг к другу с помощью всем известных жестов.
И вскоре естество заговорило в них в полный голос!
Правда, Камиллу пришлось столкнуться с некоторыми трудностями, поскольку кровать была очень узкой и он вынужден был правой рукой «опираться о пол для успешного завершения своего предприятия».
Охваченные огнем желания, они проявили столько чувства, столько ловкости и настойчивости, что кровать их с треском рухнула, и они очутились на полу.
И только когда в комнате была переломана вся мебель, а за окном начало светать, Камилл и Люсиль Демулены, уставшие и счастливые, заснули крепким сном…
Глава 8
Симона Эврар — вдохновительница Марата
Мужчины — это лишь то, что нравится женщинам.
Лафонтен
Декабрьским днем 1790 года некий господин лет сорока, с отталкивающим жабьим лицом, выпученными желтыми злобными глазами, приплюснутым носом и твердым ртом, вошел, озираясь по сторонам, в дом 243 по улице Сент-Оноре. Поднявшись на третий этаж, он постучал в дверь квартиры и постарался изобразить на лице подобие вежливой улыбки.
