Любовь на острие кинжала - [38]

Эннис тряхнула головой и отбросила за спину тяжелую прядь своих перевитых лентами волос.

– Я уверена, что ваш сын будет счастлив услышать, что вы никогда не любили его мать.

Рольф лишился дара речи. Стрела была пущена так быстро и метко, что он не сумел защититься. Конечно же, он никогда не скажет Джастину ничего подобного. В этом не будет никакой нужды, такие откровения только ранили бы его, и ничего больше.

Немного переведя дух, он снова заговорил:

– Я никогда не скажу ему так, безусловно. – В глазах Эннис блеснули искры торжества. – Он сам сделает выводы насчет достоинств женской любви, когда я расскажу ему все, что я знаю об этом.

– Это будет весьма краткая беседа, милорд!

– Вы хотите сказать, что я мало знаю о женской любви, милочка? Да совсем не обязательно иметь большой опыт в чем-либо, чтобы правильно судить о предмете. К примеру, у меня есть познания в истории, но я же не жил в те века. Я могу рассказать вам о древних греках, и вы не поверите мне только потому, что я не участвовал лично в битвах Александра Великого [11]?

– Неверно сравнивать две эти вещи, милорд, – сказала она с уверенностью. – Люди, описавшие битвы Александра, были их свидетелями. Вы же находитесь здесь и сейчас. Так сможете ли вы правильно объяснить сыну то, о чем сами знаете весьма мало?

– Раз уж вы знаете об этом так много, то, наверное, мне следует послать сына к вам, если уж нужда в том возникнет. Что же вы ему скажете? Сказки о рыцарственных поклонниках и о поэтической любви? Я не думаю, что даже малый ребенок поверит в подобные россказни.

– Вы имеете в виду Тристана и Изольду? – Эннис высвободилась из его рук, и он не препятствовал ей. Она отступила поспешно назад, как бы опасаясь, что он ее снова схватит. – Эти романтические сказки имеют мало общего с правдой.

– Я полностью с вами согласен, миледи.

Подняв кверху подбородок, она сказала с убежденностью:

– Но это вовсе не означает, что любовь – это только сказки. Истинная любовь между мужчиной и женщиной возвышенна и чиста, и ее следует почитать как святыню. Я это знаю.

Рольфа охватила волна неожиданной ревности, и он не удержался от вопроса:

– А вы именно так и любили своего мужа, не правда ли?

– Люка? – Глаза Эннис расширились. – Если бы вы его знали, то ни на секунду не усомнились бы в том, что я чувствовала к нему. – Ее голос дрогнул, и она замолчала, но через мгновение продолжила: – Это, наверное, мне наказание за то, что я испытывала, когда он умер, – ведь я не смогла его отговорить от безумного шага…

Наказание? Губы Рольфа одеревенели от гнева и досады. Итак, его она воспринимает как наказание за потерю возлюбленного мужа? Во имя всего святого, такого он не заслужил. Он не желает быть заменой никому из мужчин, и тем более этому низкому предателю, который нарушил клятву, данную своему королю, был осужден за измену и казнен.

Но прежде, чем все эти мысли успели пронестись в его голове, прежде, чем он смог произнести хоть слово об этом, он непроизвольно привлек к себе Эннис, накрыв своим ртом ее губы. Повелительное стремление двигало им – вытравить из ее мыслей всякое воспоминание о другом мужчине. Его губы обжигали ее огненными поцелуями, горячее желание волнами накатывалось на него, когда он трогал ее тело. Запустив одну руку в ее распущенные волосы, он замер, пораженный совершенным изгибом ее спины, который ощутили его пальцы. Он прижал ее к себе. Сквозь поцелуи прорывалось ее неровное дыхание, а ее груди терлись о его грудь.

Уже установилась теплая погода, и женщины переменили одежду на более легкую. Тонкий шелк, в который была облачена Эннис, не ослабил ощущений Рольфа. Он осязал ее груди, ее стан, который сжимал в объятиях. Ему сейчас было безразлично, кто она и что делает здесь, – все доводы рассудка потонули в пучине желания, бушевавшего в нем. Пальцами он ощущал шелковистые волосы, волнение ее груди, которую исступленно прижимал к своей. Ее губы трепетали в сладостной неге, сливаясь с его губами.

Нетерпеливыми руками он принялся изучать ее тело. И где бы ни касался – всюду чувствовал нежную и упругую мягкость: груди, обтянутые шелком, ее стройная талия – всюду прикосновения были упоительны. Изгибы ее тела, восхитительные выпуклости и сладострастные впадинки – все влекло с непреодолимой силой. Она чуть отстранилась, чтобы глотнуть воздуха; вокруг распахнутых глаз легли тени. Рольф снова привлек ее к себе. Его руки двинулись вниз, следуя линиям ее тела, сжали хрупкие бедра. И она снова оказалась в тисках его объятий.

Руки Эннис упирались в его плечи в слабой попытке сопротивления, но у нее не было сил его оттолкнуть. Она тяжело дышала, и при каждом вдохе тонкий голубой шелк поднимался, обрисовывая высокую грудь. Его взгляд был прикован к игре света и тени на ослепительно белой коже, которую так соблазнительно и дразняще приоткрывал корсет платья. Сколько сладких обещаний расточало ее тело, лишая Рольфа остатков благоразумия и придавая отчаянную решимость его порыву. Конечно, все это было полным безумием и даже просто опасной глупостью, но сейчас его ничто не волновало. Ничто, кроме женщины в его объятиях и желания обладать ею.