Англия
Март, 1214 год
Туман мягко стлался вокруг высоких каменных стен, опоясывавших башни Стонхемского замка. Легкий ветер шелестел в ветвях деревьев, усеянных распускающимися почками. Петух сонно пропел, возвещая рассвет. Обитатели замка просыпались. Звуки их пробуждения были слышны даже за пределами крепостного рва, отделявшего Стонхем от дремучего леса, окружавшего замок.
Рольф Драгонвик с нетерпением ждал восхода. Конь под ним волновался, и рыцарь успокаивал его легким движением поводьев и ласковым шепотом. Он делал это рассеянно, все его мысли были обращены к предстоящей встрече с графом Сибруком. Встреча должна была состояться уже давно, как и свидание Рольфа с сыном Джастином. Вернувшись из Франции, Драгонвик жаждал немедленно свидеться с мальчиком, но его опекун лорд Тарстон Сибрук всячески препятствовал этому.
Волна гнева захлестнула рыцаря. Руки в железных перчатках резко натянули поводья. Вороной возмущенно зафыркал, затряс головой, грызя удила. Наклонившись в седле, Эдмунд де Моле произнес, успокаивая:
– Терпение, мой господин. Может быть, на этот раз лорд Тарстон отпустит мальчика…
Рольф помедлил с ответом. Да, хорошо, если бы все сложилось так, как говорит Эдмунд. И надо просто набраться терпения. Но оба не сомневались: Тарстон Сибрук никогда добровольно не откажется от опекунства над племянником. Если бы Рольф не волновался за безопасность Джастина, он, даже рискуя навлечь на себя гнев короля, снес бы с лица земли замок Стонхем и освободил мальчика – в конце концов, эта была бы не первая крепость, разрушенная им. Но Драгонвик знал: начни он только действовать без королевского разрешения, и его тут же объявят вне закона. Слишком долго он шел к своей цели, слишком много пережил, чтобы вот так, в одночасье, потерять все. Сейчас, имея на руках письмо от церковных властей с предписанием вернуть ему его единственного сына и наследника, Рольф хотя бы мог надеяться на успех. Он потратил на это два года. Два года унижений, прошений, лести, подарков, взяток, наконец! А в результате – всего несколько вежливых строчек официального послания, подписанного кардиналом. И это был единственный и притом слабый шанс. Ведь известно, что король легко игнорировал церковь, ее предписания и мнение, если считал это выгодным для себя. Ссора с папой римским из-за назначения нового архиепископа Кентерберийского закончилась отлучением Иоанна [1] от церкви. И только год назад состоялось примирение. Так что сомнительно, чтобы послание, которого Рольф добился с таким трудом, могло гарантировать ему успех у Сибрука.
И все же слова Моле давали надежду. Рольф улыбнулся:
– Может, он и согласится, Эдмунд. Я слышал, что Тарстон сейчас не в большой милости у короля. – Его улыбка превратилась в саркастическую гримасу. – Что-то, кажется, связанное с распутной камеристкой, на которую они оба положили глаз.
Эдмунд мягко засмеялся, карие глаза смотрели насмешливо:
– Никогда не слышал, чтобы Тарстон Сибрук отличался сдержанностью или осмотрительностью. – Он помолчал, затем выругался: – Кровавая свинья.
Рольф глядел на неприступные каменные стены, где на положении заложника держали его сына.
– Но этой свинье хватило предусмотрительности, чтобы захватить моего мальчика. Я стану заложником сам, подобно Джастину, но выполню задуманное. Я буду преследовать Сибрука, пока не заберу то, что принадлежит мне.
Эдмунд молчал. Глаза обоих всадников были прикованы к замку, окутанному туманом. Кто-то из оруженосцев кашлянул, негромко ржали лошади, приглушенно хлюпала грязь под их копытами. Эти звуки смешивались со звоном оружия и доспехов. Друзья привели с собой небольшой отряд: ровно столько хорошо обученных солдат, чтобы продемонстрировать силу, но не внушить реальную угрозу. Рольфу нужен был только его сын, и он готов был на все, чтобы склонить Сибрука к соглашению.
Но не в его характере было ходить с прошениями. Даже если этого требовала жизненная необходимость. Эдмунд не раз замечал, что ле Дрейку было гораздо сподручнее орудовать мечом и боевым топором, нежели пером и сладкими словами, как и его древним предкам – отважным норманнам, которые, смешавшись с саксами, произвели могучих воинов. И, конечно, свою жестокую репутацию бесстрашного рыцаря он завоевал, штурмуя замки, а не в залах, упражняясь в цветистых фразах и высокопарных речах… Еще мальчиком познал он власть силы. Крупный и рослый не по годам, он раньше своих сверстников научился владеть мечом и уже тогда узнал: слабый всегда остается в проигрыше. Узнал и запомнил навсегда, поэтому сумел сохранить достояние и власть.
Но сейчас он отдал бы все, чем владел, чтобы вновь обрести сына.
– Вы слышали, кто ожидает снаружи?
Эннис Д'Арси обернулась на взволнованное бормотание своей кузины. Серые полосы раннего света струились через высокое окно, напоминая столбы тумана, и бледно вспыхивали в волосах Алисы, когда та наклонялась вперед. Заспанные босоногие служанки, сгрудившись у большой жаровни, грели над раскаленными углями руки и голые ступни. Алиса подозвала одну из них, чтобы та причесала ее. И снова повернулась к своей собеседнице, ожидая ответа. Эннис тем временем разделила свои длинные волосы на две части, тщательно перевив их узкими лентами синего шелка. Кузина с одобрением улыбалась, глядя на ее ловкие движения.
