Любовь - [31]

В столовой я застала всю компанию за картами. Видно, они как сели играть после обеда, так и не вставали — над головами висела синеватая мгла. Стол был застлан зеленым одеялом, дымились две переполненные пепельницы.

Я пристроилась посмотреть. Играли фишками — значит, покер. Я мало что понимаю в этой игре. Комбинации знаю, но это ничего не дает. В этой игре, как известно, можно и даже нужно врать. Чем лучше ты умеешь блефовать, тем больше у тебя шансов выиграть. Не могу сказать, что я вообще против обмана, но все зависит от того, с какой целью обманываешь. Бескорыстная ложь может быть очень приятной и веселой, но, если ты врешь, чтоб очистить чей-то карман, ничего забавного в этом нет. У меня на глазах архитектор выиграл, не имея на руках ни одной пары. Он нагло блефовал. И другие верили ему, отступали с милой улыбкой. В лице Станимирова было что-то страшное. Позже я узнала, что он с самого начала проигрывал, немало проиграл и теперь делал отчаянные попытки отыграться. А другие осторожничали, хотели удержать выигрыш и потому предоставляли ему возможность их пугать.

В дверях кухни появился директор, поздоровался со мной кивком, я ответила. Он стоял и многозначительно смотрел на картежников, но никто не обратил на него внимания. Тогда он взял с мюзик-бокса колокольчик и позвонил один раз, и тоже многозначительно. Теперь картежники прореагировали и, обернувшись к нему, стали хором уверять его, что остается последняя сдача...

Эта сдача действительно была интересной, поэтому попытаюсь ее описать.

Сдавал бледный Манасиев. Стефан № 2 показал мне украдкой свои карты. У него было четыре туза и дама. Даже у меня захватило дух. Но он ничем себя не выдал. Скорее, наоборот, на лице его появилось задумчивое и грустное выражение. Я посмотрела на карты архитектора — он как раз заглядывал в последнюю. Все карты были черные, все трефы, пять черных крестиков мелькнули на миг и исчезли в его пухлых пальцах. У него тоже были крепкие нервы, по лицу его прошла судорога, но он тотчас замаскировал ее кашлем и быстро овладел собой. Игру начал вегетарианец. Он бросил свои карты, сказал «пас» и встал.

Архитектор со своими пятью трефами заявил, что ему нечем открывать игру. Гнусная ложь. Должно быть, нервы у него были железные, если он удержался и не открыл. Стефан № 2 со скучающим видом положил на стол своих четырех тузов и пожал плечами. Чудеса! Потом он жестом передал ход Манасиеву.

Манасиев задумался. Взглянул по очереди на обоих партнеров. Архитектор делал вид, будто готов бросить карты. Обман надо было продолжить до конца. Стефан № 2 тихо ждал и становился все грустнее. Он притворялся очень искусно. С такой откровенной досадой отказался он открыть игру. Манасиев, вероятно, что-то почувствовал, потому что он еще раз окинул их взглядом. Потом со вздохом, точно делая что-то бесконечно неприятное, внес открытие.

В следующую секунду архитектор его утроил, а Стефан № 2 сказал:

— В девять раз.

Манасиев рассмеялся. Ему стало ужасно смешно.

— Так, значит, — сказал он, — хотите сплясать на моих костях... Сделал вам доброе дело, ну теперь давайте играйте, посмотрим, кто кого.

И бросил карты.

Архитектор Станимиров задумался — он должен был принять или не принять условие Стефана № 2. Будь я на его месте — я заплатила бы не задумываясь. Шутка ли — иметь пять треф. И меня охватывал ужас при мысли о том, сколько он проиграет, если войдет. Вдруг он обернулся и посмотрел на меня. Наверное, хотел понять что-то по моей физиономии — он знал, что я смотрю в карты Стефана № 2. Что можно было увидеть на моем лице? Скорее всего, испуг. Но за кого я боялась — за него или за другого, этого он угадать не мог. Он снова задумался. Директор и вегетарианец стояли в сторонке и, я уверена, испытывали огромное удовольствие от того, что присутствуют при такой драматической сцене.

— Играю! — сказал архитектор.

— Потом внесешь, — отозвался Манасиев. — Сколько тебе карт?

— Дай ему, — отказался архитектор. Ведь никакие другие карты не были ему нужны.

— И мне не нужно, — тут же отозвался Стефан № 2

Наступила тишина. Первым должен был высказаться Станимиров. Он дважды взглянул на Стефана № 2, потом тихо произнес:

— Пас-пароль.

Он отказался от прикупа, но не хотел выходить из игры. Стефан улыбнулся. Задумался на несколько секунд и сказал:

— Дорогой Станимиров, я тоже пас-пароль... пароль... Поделим поровну. Надеюсь, ты ничего не имеешь против?

Архитектор прямо позеленел. Он был убежден, что Стефан просто увеличивал ставку и теперь хочет взять свои деньги обратно. С досады он изо всех сил швырнул карты об стол — они разлетелись бабочками — и закрыл лицо руками. Потом сказал примиренно:

— Перехитрил ты меня.

Но злость продолжала его разбирать, он был просто в бешенстве. И тут не выдержала я — разумеется, это была огромная глупость, я не имела никакого права влезать, но так или иначе меня прорвало:

— Ничего подобного... Вы должны быть ему благодарны. Он вас пощадил, он сжалился над вами. У него было каре. Каре тузов.

— Помилуйте! — прорычал Стефан № 2. — Это неправда!

— Как так — неправда? — изумилась я. — Покажите карты!