Любовь - [23]

— Приглашаю вас на прогулку, — сказала я. — Если хотите.

Такое приглашение не может не взволновать, но Стефан воспринял его как нечто вполне заурядное и тотчас согласился.

Вскоре он уже вел меня по крутой тропинке прямо к хребту, делая вид, что не замечает, как я запыхалась. Сердце у меня готово было выскочить, и самое удивительное, что удары его превращались в цветные круги, всплывавшие один за одним у меня перед глазами.

Остановились мы у каких-то скал и спрятались за ними, потому что поднялся ветер.

— Здесь наверху всегда ветер, вам надо беречься, вы ведь слабенькая, — сказал Стефан.

Это было сказано покровительственно, и совсем уж по-отцовски прозвучало, что я слабенькая. Я ничего не ответила. Меня снова стало разбирать любопытство, и я решила: пусть говорит все, что хочет, а я буду помалкивать. Все-таки, взглянув на него, я не утерпела:

— Усы нынче носят в комплекте с бородой.

Он задумчиво посмотрел на меня и ответил очень серьезно:

— Вероятно, вы правы... Или отпущу бороду, или сбрею усы. Сегодня решу.

Конечно, он валял дурака и издевался надо мной. Но я не стала обижаться.

Мы полезли дальше.

— Дайте мне руку, а то вам будет трудно, — предложил он. — Дальше еще круче.

Я согласилась — почему бы нет?

Действительно, мы двигались теперь вверх легко и быстро, я прямо возносилась, затрачивая минимум усилий. Видно, он был очень сильный или я была очень легкая — какие-то сорок восемь килограммов. Так или иначе, мы скоро дошли почти до самого хребта.

— Еще чуть, и увидим Софию, — сказал Стефан.

— Вот уж не жажду, — выпалила я.

Он посмотрел на меня удивленно. Потом сказал:

— Все равно ее почти не будет видно. Туман.

Так и оказалось. Любимая столица была укутана грязно-серым одеялом, и было занятно смотреть, как кое-где, точно белые призраки, выплывают отдельные здания.

Мы сидели рядом, и так как укрыться от ветра было негде, нас здорово продуло. Он набросил мне на плечи свою куртку, и я прижалась к нему. С этим человеком можно было не разводить церемоний.

— У вас, наверное, есть какие-то особые причины не любить Софию? — спросил он.

— Нет... Просто надоедает жить на одном месте... И потом важно, что́ тебя привлекает, что́ — отталкивает. Я не раскладывала всего по полочкам, но, видимо, вернее всего будет сказать, что мне здесь надоело. Разумеется, если со мной в этом городе случится что-нибудь необыкновенно приятное, я его, может быть, и полюблю...

— Значит, у вас все продумано?

— Нет... Я сейчас только выдумала.

Помолчали. Потом он взглянул на меня, а я на него, и мы улыбнулись.

— А что же это за третья причина? — спросил он.

Я не поняла, что он имеет в виду.

— Какая причина?

— Третья... Помните конец нашего вчерашнего разговора? Перед тем, как вы ушли с... юбилея.

— А... вспомнила. Только вы тогда были не слишком любезны.

— Верно... Но ведь я потом сразу подошел к вашей комнате и извинился... Так какая же третья причина?

— Моего нахальства? — спросила я мстительно.

Он схватился за голову в знак глубокого раскаяния.

— Ладно, — сказала я. — Бог с вами. Никакой третьей причины нет. Просто компания меня разозлила.

Конечно, я наврала, дело было не в этом, но попробуй объяснить!

— Чем же вам досадила компания? Люди как люди.

— А это торжество? Букет?

— В этом нет ничего плохого.

— Да, если б все не было организовано директором.

— Ну и что из этого?

— Совсем другое дело, если б это произошло естественно... Разве вам не было смешно? Я ведь видела, как вы посмеивались... в усы.

Он улыбнулся и погладил свои усы.

— Конечно, было смешно, но ничего неприятного я не ощутил. А смешное тоже встречается не так часто. Надо было смеяться, а не злиться.

— Да, но у меня нет времени на такие глупости.

Это я выдала, сама не зная точно, что я хочу сказать. Верно было то, что в таких ситуациях, как вчерашняя, меня всегда охватывает нетерпение. Плохо только, что я, как выдам что-нибудь этакое, потом стараюсь это объяснить. Гораздо хитрее замолчать, и тогда будешь казаться вдвое умнее. Но он спросил меня, как это — у меня нет времени и куда я так спешу. И тут меня прорвало:

— Потому что люди занимаются совсем другими вещами... куда более умными, более полезными, более важными. Что это такое — чтоб взрослые мужчины преподносили друг другу цветы и танцевали танго! И ухаживали за девчонкой вроде меня. Во всем этом было что-то очень обидное. Что-то бессмысленное, искусственное. А если б я не приехала, что бы вы делали?

После этой тирады я замолчала, а мой собеседник, наморщив лоб, задумался и озадаченно почесал себя за ухом.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Не будем больше говорить на эту тему... У вас есть друг?

При других обстоятельствах я бы не стала отвечать на такой вопрос, но с этим Стефаном разводить антимонии не имело смысла, кроме того, я сама пригласила его на прогулку, и вообще моя позиция была слабее. Поэтому я должна была вести разговор на условиях, которые предлагал он. Но я тоже могла предлагать условия.

— Есть, — сказала я. — Даже двое.

— Как так?

— Очень просто. Первый не знает про второго, и наоборот. Знаю только я.

— И это не причиняет вам неудобств?