— Мебель будет здесь через две недели, — сказала Пэм, испытывая восторженное волнение от перемен, происшедших в ее доме. — Поэтому я вынуждена пока остаться с вами.
— Мы не возражаем, Пэм, ты знаешь об этом. Хотя легко заметить, как тебе не терпится переехать в свой дом.
Дарес улыбнулся ей, и его лицо мгновенно преобразилось, как бывало всегда, когда он бывал в таком приподнятом настроении. Он был симпатичен в любом настроении, размышляла Тони, даже когда показывалась его обычная твердость. Но когда он так улыбался, то становился просто красив. Какова была Оливия? Тони не видела ее вблизи, чтобы оценить ее красоту, но это была высокая девушка, которая двигалась с грацией и уверенностью манекенщицы.
— Да я просто умираю от желания жить в этом доме, — сказала Пэм. — Он выглядит таким радушным, а теперь он еще покрашен, и сад приведен в порядок. Ты заметила, Тони, что у меня в саду есть апельсиновые и фиговые деревья?
Застигнутая врасплох из-за того, что размечталась, Тони улыбнулась:
— Да, я заметила. И у тебя два олеандра, розовый и белый, а у задней двери великолепная бугенвилия.
— Я знаю, — глаза Пэм сверкали от возбуждения.
— Вы оба так хороши… Это в первый раз… впервые я чувствую себя счастливой со смерти Фрэнка.
— Ну, с этих пор ты будешь счастлива.
Несмотря на мягкий голос, была какая-то горечь, которая заставила обеих девушек вопросительно посмотреть на него.
— И с этих пор больше никаких выражений благодарности. Ты покупаешь дом и платишь за него сама; ты везешь сюда свою мебель… — Он беззаботно махнул рукой. — На самом деле, никто не сделал бы большего, чем ты сама…
Его глаза встретились с глазами Тони, когда он замолчал, и он, казалось, здорово удивился тому, что увидел.
Была ли благодарность в ее глазах?.. Ее искренняя благодарность за то, что он сделал для Пэм?
Тони понимала, что выражали ее глаза, потому что сердце ее уж точно переполняла благодарность. Но ее беспокоило то, что ее муж мог увидеть в глазах жены больше, чем благодарность. Она опустила взгляд и не поднимала до тех пор, пока снова не заговорила Пэм:
— Вон мои маленькие бездельники возвращаются из школы. Кто-нибудь подумает, что им пятки горчицей намазали.
Первым на террасу, где сидели трое взрослых людей, наслаждаясь солнцем, ворвался Дэвид. Было уже прохладно — стоял ноябрь.
— У нас завтра выходной! — выдохнул он, хлопаясь на стул. — Праздник!
— Мы будем праздновать весь день? — захихикал Робби, бросая на мать озорной взгляд.
— Я хочу есть, — с надеждой сказала Луиза, — у меня в животе совсем пусто.
— Очень плохо, — сказала их мать. — Но ему придется попустовать до чая.
— Уговори остальных, — засмеялась Тони в ответ на надутые губы Луизы.
— Не проси, — вздохнул Дэвид. — Знаешь же, что Мария не даст и сухаря до чая.
— Слишком долго между ленчем и чаем.
— Ты брала с собой бисквиты, — напомнила Луизе мать, но та затрясла головой.
— Я потеряла их… или Майкл Ватиокотис их стащил.
— Ерунда. Майкл не стал бы воровать твои бисквиты.
— Он за мной гонялся и, наверное, залез ко мне в карман. Потому что перестал за мной бегать. Спорим, что он увидел бисквиты и спер их.
— Куда мы завтра поедем? — спросил Робби, меняя тему разговора и пытливо глядя на дядю. — Мы поедем на пикник?
— Можем поехать.
— Куда? — требовательно спросила Луиза, забыв про пустой живот.
— Я хотел бы поехать на Родини, — сказал Робби.
— Вы нас брали туда, и там было красиво.
— Я хочу поехать в Долину бабочек. Была бы я старшей, то имела бы право первого голоса. Но у меня никогда не будет право первого голоса, — Луиза подошла к матери и обняла ее за шею. — Они мне никогда не дадут выбрать, потому что я самая младшая… и девочка.
— Девочки в Греции не имеют права голоса, — закончил обсуждение Дэвид, пренебрежительно махнув на сестру рукой. — Так мы поедем в Родини?
— Но мы никогда не были в Долине бабочек, — поддержал сестру Робби.
— В это время года там нет никаких бабочек, — спокойно сказал Дарес. — Они умирают к концу лета.
— Все-все?
— Все-все.
Лоб Робби наморщился, так сильно он был сбит с толку.
— А как же в следующем году? — покачал он головой. — Нет, они, наверно, все уснули.
— В следующем году из яиц, которые отложили бабочки, вылупятся миллионы других бабочек. Они снова будут жить в долине все лето, а потом все повторится сначала.
— Я думала, что бабочки откладывают гусениц, — сказала Луиза и посмотрела на мать, чтобы та подтвердила.
— Да, в некотором роде; из гусениц появляются личинки, а из личинок появляются бабочки, — сказала Пэм и засмеялась: — По-моему, что-то не так?
— Да, не совсем так, — сказал Дарес, тоже рассмеявшись. — Ну, кто хочет получить урок биологии? Бабочки появляются каждый год, — сказал он детям. — Но через три месяца умирают.
— Но я хочу знать, — настаивал Робби. — Бабочки не откладывают гусениц, они откладывают яйца.
— А яйца становятся гусеницами, — объяснила Тони. — Потом гусеницы едят, и едят, и едят, пока не лопнут…
— О, милая тетя Тони, я так голодна, — простонала Луиза.
— …А потом они отправляются спать в красивые маленькие шелковые мешочки, которые делают для себя. Эти маленькие создания в своих мешочках называются «куколки», и находятся они в укромных местах…
