Любовь к жизни. Рассказы - [362]

– Ну, подавайте сюда ваш товар, разбойники, – начал он. – Да смотрите, впредь и не поминайте при мне о яйцах, не то плохо вам будет.

И все втроем стали подсчитывать яйца, которые Малыш со Смоком скупили до появления Готеро. Когда отсчитали двести штук, Бешеный вдруг ударил одно яйцо о край стола и большими пальцами ловко раскрыл его.

– Эй! Постой! – запротестовал Малыш.

– Мое это яйцо или нет? – огрызнулся Бешеный. – Я плачу за него десять долларов и не желаю покупать кота в мешке. Уж раз я выкладываю по десять долларов за яйцо, мне надо знать, что они свежие.

– Если оно тебе не нравится, я могу его съесть, – лукаво предложил Малыш.

Бешеный посмотрел, понюхал и покачал головой:

– Незачем, Малыш. Яйцо хорошее. Дай-ка мне кастрюльку. Я его сам съем на ужин.

И еще дважды Бешеный на пробу разбивал яйца и, убедившись, что они свежие, выливал их в стоящую рядом кастрюлю.

– Тут на две штуки больше, чем ты говорил, Малыш, – сказал он, кончив считать. – Не девятьсот шестьдесят два, а девятьсот шестьдесят четыре.

– Виноват, обсчитался, – с готовностью признал свою ошибку Малыш. – Мы их тебе так подкинем, для ровного счета.

– Еще бы, вы можете себе это позволить, – хмуро согласился Бешеный. – Стало быть, одна партия есть. Девять тысяч шестьсот двадцать долларов. Получайте! Пиши расписку, Смок.

– Да уж давай досчитаем до конца, – предложил Смок, – и за все сразу заплатишь.

Бешеный покачал головой:

– Я в счете не силен. Лучше сперва покончим с одной партией, чтоб не запутаться.

Он достал из внутренних карманов шубы два мешочка с золотом, длинные, туго набитые, похожие на колбасы. Когда он расплатился за первую партию, в мешочках осталось золотого песка долларов на триста, не больше.

Потом притащили ящик из-под мыла и начали пересчитывать следующие три тысячи яиц. Отсчитав первую сотню, Бешеный опять с силой стукнул яйцо о край стола. Раздался не треск, а такой звук, точно это было не яйцо, а мраморный шарик.

– Насквозь промерзло, – сказал Бешеный и стукнул сильнее.

Он поднял яйцо, и они увидели, что на месте удара скорлупа рассыпалась в пыль.

– Ну да, – сказал Малыш, – как не промерзнуть, ведь их везли с Сороковой Мили. Их надо топором рубить.

– Тащи топор, – сказал Бешеный.

Смок принес топор, и Бешеный, у которого был меткий глаз и ловкая рука дровосека, разрубил яйцо точно пополам. Внутри оно выглядело весьма сомнительно. От недоброго предчувствия у Смока мороз пробежал по коже. Малыш оказался храбрее. Он взял половинку яйца и понюхал.

– Запах самый обыкновенный, – сказал он.

– Зато вид необыкновенный, – возразил Бешеный. – Да и какой может быть запах, оно же все промороженное. Постойте-ка…

Он положил обе половинки на сковороду, поставил ее на переднюю конфорку горячей плиты, и все трое застыли в нетерпеливом ожидании, молча, с расширенными ноздрями. Постепенно по комнате начал распространяться самый недвусмысленный запах. Бешеный хранил молчание, и Малыш тоже не раскрывал рта, хотя все уже было ясно.

– Выкинь его! – крикнул Смок, задыхаясь.

– Что толку? – спросил Бешеный. – Все равно придется проверить остальные.

– Только не здесь! – Смок закашлялся и с трудом одолел приступ тошноты. – Разрубай их, сразу будет видно. Выкинь его, Малыш! Выкинь вон! Уф! И не затворяй дверь.

Открывали ящик за ящиком, брали наугад яйцо за яйцом, разрубали их пополам – и убеждались, что все яйца до единого безнадежно и безвозвратно протухли.

– Так и быть, Малыш, можешь их не есть, – насмехался Бешеный. – И уж разрешите мне поскорей убраться отсюда. В контракте речь идет только о свежих яйцах. Одолжите мне, пожалуйста, упряжку, я увезу те, что свежие, пока они тоже не протухли от такого соседства.

Смок помог нагрузить нарты. А Малыш подсел к столу и начал раскладывать пасьянс.

– Интересно, долго ли вы придерживали этот товар? – съязвил напоследок Бешеный.

Смок не ответил и, взглянув на поглощенного пасьянсом Малыша, стал швырять ящики за дверь, прямо в снег. Потом спросил мягко:

– Слушай, Малыш, во сколько тебе, говоришь, обошлись эти три тысячи?

– По восемь долларов штука. Молчи и не приставай ко мне. Я не хуже тебя умею считать. Мы потеряли на этой затее семнадцать тысяч долларов, да будет тебе известно. Я подсчитал, еще когда мы сидели и собирались нюхать то первое яйцо.

Смок раздумывал несколько минут, потом опять прервал молчание:

– Слушай, Малыш. Сорок тысяч долларов – это ведь двести фунтов золотого песка. Бешеный взял нашу упряжку, чтобы отвезти яйца. Сюда он пришел без нарт. Два мешка с песком он принес прямо в карманах, они весили фунтов по двадцать, не больше. Уговор был платить сразу наличными. Он захватил с собой столько, сколько нужно было, чтобы расплатиться за хорошие яйца. Он не собирался платить за те три тысячи. Значит, он знал, что они тухлые. А откуда он знал? Как это понимать, скажи, пожалуйста?

Малыш сгреб карты, хотел было стасовать их наново, потом остановился.

– И понимать нечего. Младенец тебе растолкует. У нас семнадцать тысяч убытку. У Бешеного семнадцать тысяч барыша. Тем яйцам, которые привез Готеро, хозяин вовсе не Готеро, а сам Бешеный. Еще что тебя интересует?