Любовь к трем ананасам - [5]

Ртуть поднялась до отметки сорок и две десятых.

– Ой! – повторила Катерина и схватилась на этот раз за голову. – Ой! – воскликнула она снова и потянулась к телефону.

Как всегда, в трудную минуту она позвонила Ирине Снегиревой.

Ирина была самой близкой ее подругой. Такой же близкой, как Жанна. Но по сравнению с Жанной у нее было два огромных преимущества: во-первых, Жанна в любой трудной ситуации начинала ругать Катерину за допущенные промахи и заниматься ее воспитанием. Потом, конечно, она бросалась ей на помощь, но это уже потом. Ирина же первым делом выражала подруге сочувствие.

Во-вторых, Жанна всегда была ужасно занята и всячески это подчеркивала. Ирина тоже много работала, но у нее всегда находилось несколько минут для любимой подруги. Кроме того, свои детективы она строчила дома, за своим персональным компьютером, поэтому ее всегда можно было застать на месте. Однако работа есть работа, и иногда Ирина попросту отключала телефон, чтобы не звонили попусту и не мешали сосредоточиться. Но кажется, сейчас, смутно вспомнила Катя, подруга как раз закончила очередной роман и еще не успела полностью погрузиться в следующий.

Трясущимися руками тыкая в вечно западающие кнопки, Катя молила Бога, чтобы подруга оказалась дома. Очевидно, телефону передалось ее нервозное состояние, и он зазвонил отчаянно, поскольку Ирина не только сняла трубку сразу же, но и угадала, кто там мается на том конце линии.

– Катерина, что случилось? – строго спросила она, зная по опыту, что если Катю сразу же не приструнить, она будет полчаса рыдать, сопеть, сморкаться и до сути разговора дойдет не скоро.

– Валик! – едва слышно шепнула Катя, потому что от горя ее покинули все силы.

– Что – он снова уезжает в Африку? – поинтересовалась Ирина. – Ну, не переживай так, это уже было, съездил и вернулся, его там не съели, так что наберись терпения.

– Он заболел! – собрав все силы, вымолвила Катя.

– Простудился? Ну, дай ему горячего чаю с малиной, горчицы в носки насыпь, пледом закрой. У вас в коридоре вечно сквозняки гуляют и в окна дует…

– Чаю? – встрепенулась Катя, вспомнив, что так и не удосужилась принести мужу чаю. А ведь он просил. А теперь уже ничего не просит, только лежит и говорит по-африкански…

– Катька, кончай реветь! – прикрикнула Ирина. – Говори толком, что у тебя стряслось!

Плотину прорвало, у Катерины прорезался голос, захлебываясь слезами, она поведала про все свои несчастья. То есть не свои, а своего мужа Валика.

– А врач выписал антигриппин. И еще чай с медом и малиной… Я пришла из аптеки, а Валик бредит.

– Бредит? – встревожилась Ирина. – А еще какие явления?

– Кашляет сильно, прямо заходится…

– Кашель какой? – деловито осведомилась Ирина. – Сухой, мокрый?

После того как вырастила двоих детей, она прекрасно разбиралась в различных оттенках кашля и вообще в простудных заболеваниях. В инфекционных, кстати, тоже.

– Полусухой… – машинально пробормотала Катя. – Ой, что я говорю! Сухой… вроде как будто лает…

– Да у него, наверно, бронхит! А температура?

– Сорок и две десятых! – прорыдала Катя.

– Не врешь? – ахнула Ирина. – Катька, да ты с ума сошла, какой еще чай с малиной? Ему срочно температуру сбить надо, а то сердце не выдержит! Немедленно вызывай «неотложку»!

– Это по ноль три?

– Ноль три – это «Скорая», а тебе нужна «неотложка», да не простая, а платная, потому что тех полдня прождешь, у них вызовов до черта! Записывай телефон! И соберись, Катерина, рыдать после будешь, когда мужу полегчает!

Призывы Ирины возымели действие, Катя утерла слезы, набрала номер неотложной помощи и внятно объяснила девушке, какие симптомы у ее мужа.

Профессору было совсем плохо. Катю он не узнал и упорно продолжал разговаривать на каком-то африканском наречии. От него несло жаром, как от камней, нагретых жарким африканским солнцем. Катя обтерла ему лоб мокрым полотенцем и вышла в коридор, не в силах смотреть на такое безобразие.

И в это время в дверь снова позвонили.

Как мы уже говорили, дверной звонок может звучать очень по-разному в зависимости от настроения и характера звонящего. Предыдущий звонок был требовательным и нетерпеливым, под стать тетке-участковой с ее жабьими глазами и сорока вызовами. На этот же раз звонок звучал озабоченно и взволнованно, как будто спешил на помощь. Впрочем, так оно и было.

Катерина выбежала в прихожую и торопливо распахнула дверь.

В квартиру вошел седенький старичок с редкими пушистыми волосиками, напоминающими пух одуванчика, и детскими голубыми глазами, излучающими теплоту и оптимизм.

– Ну-с, голубушка, – воскликнул старичок, потирая маленькие пухлые ручки и сбрасывая старомодное, но аккуратное бежевое пальто, – где у нас больной?

Под пальто у него оказался белоснежный халат, на шее висел хромированный стетоскоп, и Катя немедленно почувствовала к нему доверие.

– Пойдемте, доктор! – проговорила она, направляясь к комнате профессора.

– Только сначала руки помыть! – проговорил доктор, сворачивая к ванной. – Знаете, сколько вокруг микробов? На каждом шагу, голубушка, на каждом шагу микробы!

Через несколько минут старичок склонился над профессором Кряквиным и приложил к его груди теплую пухлую ладонь.