Любовь инкуба - [19]

— Почему неделя? — громче повторила я, когда ответа так и не последовало.

Я понимала, что неделя — это очень мало. Серьезно мало, если расценивать ее как время, для того чтобы смириться, привыкнуть и всецело довериться тому, кто своей рукой подписал мне смертельный договор и продолжает расписываться на этом договоре каждый божий день. Этого мало.

— Ринар? — я подняла голову. — Почему не месяц? Не полтора? Почему всего неделя?

Демон смотрел на меня в упор и все, что смог сказать:

— Недели вполне достаточно, — он равнодушно пожал плечами. — Либо отдаешься мне, и я прекращаю поиск новых мирн, либо нам просто не суждено помочь друг другу, и тогда я хоть нормально поем.

Циничные слова, от которых сознание закричало в отчаянном вопле. Машину качнуло, и я схватилась за сиденье, пытаясь перевести дыхание.

Ринар отвернулся от меня.

— Прости, Дийана, но пока мы играем по моим правилам и так будет до конца твоей жизни. С демоном не может быть иначе, чем раньше ты это поймешь, тем тебе же будет легче.

Я сжала ладони, впиваясь ногтями в кожу. Впервые за долгое время мне снова захотелось вцепиться в его лицо или просто ударить, захотелось сделать хоть что-то, чтобы он перестал на меня так смотреть — как на жертву, на обреченную жертву, которой отведена всего лишь неделя, а потом все… Новая мирна и старые правила.

Я не виню Ринара… я понимаю, что ему нужно есть, что это его природа, что он демон. Понимаю, как бы тяжело это не было. Но вся эта ситуация в целом складывается просто чудовищно.

— И потом ты убьешь меня? После этой недели?

Ринар воспринял мои слова как упрек.

— Не играй со мной, мирна, — предупредил он.

Мне стало смешно.

— А почему тебе можно со мной играть? — улыбаясь, как ненормальная, уточнила я. — Да ещё и по тем правилам, которые ты сам придумал.

— Я — хозяин, — напомнил демон простую истину. — Τы моя мирна, а не наоборот. Именно поэтому все решаю я.

— А как мне тогда доверять? — не понимала я. — Если ты можешь сделать со мной все что угодно! Τы же — хозяин!

Демон вздохнул, облокачиваясь на кожаное сиденье и с самым безучастным видом разглядывая мелькающий за окном город.

— Дийана, ты не понимаешь, что такое доверие? Ты никому до меня не доверяла? Суть и заключается в том, что я могу вырвать тебе хребет за считанные секунды или свернуть шею, но не буду этого делать, потому что ты мне доверяешь, а я ценю это.

Я опустила руки. Что мне ему сказать? Что действительно никому не доверяла? Или что не понимаю, как это — доверять тому, кто держит за спиной всегда готовый остро-заточенный кинжал?

— Я вижу, что ты даже не стараешься меня понять.

Он немного приоткрыл окно, больше не поворачиваясь ко мне.

— Мне жаль тебя, Дийана, — покачал головой Ринар. — Τы не способна постоять за себя, за свою жизнь и за право быть рядом со мной.

Меня передернуло. Я лишь смотрела на него в упор, не в состоянии что-то на это ответить.

— Зря я выделил тебя среди других, ты этого недостойна.

— Что? — не поняла я. — Я недостойна жить?

Он безразлично кивнул.

— Недостойна. Ты не борешься за свою жизнь.

Я задохнулась от возмущения.

— Да почему я вообще должна за нее бороться? — тихо возмутилась я, не собираясь его провоцировать. — Так не должно быть! Ты этого не понимаешь? Люди не еда! И невозможно смириться с этим за неделю, потому что ты так приказал. Для этого нужно больше времени. Хотя бы месяц или два. Я хочу тебе доверять! Но неделя?! За неделю невозможно ничего исправить, как ты этого не понимаешь!

Ринар как будто разом утратил весь свой интерес ко мне, к моей жизни, к своим обещаниям и к этой поездке.

— Я борюсь за свою жизнь, Дийана, каждый день, — ответил он. — И демон, и мирна борются. Просто кто-то побеждает, а кто-то нет.

— Ты бессмертный!

— Угу, — демон закрыл окно. — Ты мне надоела, Дийана.

Он медленно повернулся ко мне, в его глазах загорелась смерть. Моя смерть.

Я отшатнулась. Уперлась спиной в дверцу, понимая, что это конец. Бессмысленный и бесчеловечный. Но в итоге именно так все и должно было закончиться. Глупо было полагать, что через неделю он бы меня не убил или через год, также сказав, что я ему надоела.

— Ненавижу тебя, — искренне прошептала я, когда крупные слезы покатились по лицу.

Ринар привстал, расстегивая ремень на своих брюках и, кажется, больше меня не слышал.

— Чтобы ты сдох! — я сжалась, подтянула ноги, пока он медленно вытаскивал дубленую полоску ткани из петель.

— Я дал тебе все, что бы ты смогла выжить, — низкий голос, напрочь лишенный каких-либо эмоций, резанул по нервам. Я затряслась. — Я не убил тебя в лифте, не бросил умирать, когда понял, что ты бракованная, не дал Оливии тебя придушить, выслушивал твои сопли по поводу того, какой я монстр. Привел тебе лекаря, лечил тебя, поменял прислугу и пальцем тебя не трогал, пока сам умирал от голода. Ты не имеешь права желать мне смерти, мирна. Кто угодно, но не ты.

Он швырнул ремень, отчего тот ударился о непроницаемую перегородку.

— Если бы не ты! — зашипела я, глотая беззвучные слезы. — Если бы не ты, я осталась бы жива!

— Если бы не я, ты бы сдохла под любым другим инкубом.

Он схватил меня за щиколотку, припечатывая своим телом к сиденью.