Любовь и слезы - [2]

— С днем Рождения, Гарри.

— Сириус!

Гарри влетел в распахнутые объятья и прижался так, как мечтал давным-давно. Руки обвили шею Сириуса, зарываясь в блестящие темные волосы, а под щекой чувствовалось живое биение.

— Прости, прости меня, я должен был развернуть твой подарок, я должен был вернуться, я не должен был просто смотреть… Пожалуйста, скажи что ты все еще есть, что за Вуалью другой мир, что ты живой, Сириу-ус!

— Тш-ш… Я прощаю, слышишь? Прощаю. Ты ни в чем не виноват, малыш, это всё я сам, не убивайся так… Поплачь, просто поплачь…

Сириус баюкал и укачивал Гарри, гладил по голове и с сожалением целовал в макушку, отчего сердце замирало и заходилось от восторга. Гарри жмурился и цеплялся за широкие плечи, желая навсегда остаться в этом сне и никогда не просыпаться. Вновь молодое лицо крестного было красиво почти до боли, и Гарри зачарованно прикасался к его чертам, желая навсегда запомнить его таким. Пальцы очертили губы. Казалось, еще чуть-чуть — и он поймет что-то очень важное…

— Не надо, Гарри, — Сириус поцеловал его в лоб, ласково проводя по затылку, сбивая с мысли. — Ни к чему тебе эта боль. Просто запомни, что я был очень счастлив знать тебя. Ты будешь хорошим наследником, куда лучше меня.

— Но мне не нужен этот дом и этот чертов эльф! Мне нужен ты!

— Я знаю. Я знаю, — Сириус поцеловал его в висок, успокаивая. — Но у меня нет сына, которому я мог бы оставить всё. Мне жаль. Ты бы видел в его лице меня и находил в этом утешение, но увы… Я и в этом тебя подвел.

Он прижал Гарри к себе сильнее. Гарри вдохнул аромат чего-то очень знакомого — терпкого, хвойного. Он слышал уже его, и не единожды, только не от Сириуса…

— У Драко Малфоя твоя улыбка. И глаза у него точь-в-точь как у тебя.

— Правда? — Сириус улыбнулся, и Гарри зачарованно уставился в его прекрасное лицо. — Значит, он, как и я, способен на безумство. Пока, Гарри, еще свидимся.

— Гарри, вставай, мама приготовила пирог с почками!

— Нет! — Гарри сел на постели, хватаясь за пустоту, пытаясь вновь ощутить под пальцами темные кудри. — Не уходи!

— Так я тут, друг, — Рон удивленно вытаращил глаза и получил подушкой по лицу.

— Ненавижу тебя, Рон!

Гарри рухнул обратно на постель, отчаянно желая вновь уснуть и оказаться в руках крестного. Но на душе впервые за эти месяцы было спокойно.

А потом была встреча с Драко Малфоем в Косом переулке. Слизеринец был бледным, каким-то дерганным. Он нервно кусал свои тонкие губы, и его взгляд постоянно норовил сделаться отрешенным, казалось, что Драко с усилием возвращается в реальность. Гарри не утерпел — накинул мантию-невидимку и последовал за ним, с ужасом понимая, что Драко принял Метку.

По-хорошему, нужно было сообщить профессорам, в Орден Феникса, на худой конец, аврорам, чтобы те осмотрели Малфоя и допросили, но… Гарри не хотелось, чтобы человек, так похожий на крестного, попал в Азкабан. Он хотел видеть его рядом с собой, в Хогвартсе. Это желание выматывало, вело. Гарри совершенно не мог ему сопротивляться и ходил за слизеринцем, как привязанный, оправдываясь перед друзьями и самим собой подозрениями в причастности Драко к Пожирателям.

Покушение на Кэти Белл, отравленный Рон — Гарри был уверен в случайности этих жертв, потому что Драко каждый раз испуганно бледнел и кусал губы, услышав эти новости. Да, Поттер изучал его с жадностью натуралиста, он выучил все его жесты и мимику, наблюдая за поворотами шеи, изучая наклон головы. Оказывается, в Драко было от Сириуса совсем немного: улыбка, глаза, да волосы он откидывал так же. И хоть в нем была та же звериная непринужденность, Малфой напоминал не пса, а молодого кота, еще немного неуклюжего, угловатого, который ступал мягко и гибко. Кота, которого внезапно выставили из дома, и теперь он метался в испуге, не зная, куда податься и что делать.

Иногда казалось, что еще чуть-чуть — и он возьмет себя в руки, ведь кот, в отличие от собаки — существо самодостаточное, в нем больше дикого. Он способен выжить в одиночку. Однако Гарри не хотел, чтобы Драко выживал в одиночку, как Сириус. Он помнил, к чему это привело.

И вот уже полгода он был сумасшедшим сталкером.

В один из дней перед матчем Гарри отправился на ужин без Рона и Гермионы. Избрав окольный путь по коридору восьмого этажа, он на ходу просматривал карту Мародеров. Малфой был совсем рядом, на седьмом этаже в компании Плаксы Миртл, и Гарри потянуло туда как магнитом.

Добежав до туалета, Гарри прижался ухом к двери. Слышно ничего не было. Гарри тихо-тихо открыл дверь. Спиной к нему стоял, вцепившись руками в раковину и склонив над ней светловолосую голову, Драко Малфой.

— Ну не надо… — раздался из кабинки проникновенный голосок Миртл. — Не надо… Расскажи мне, что тебя мучает… Я тебе помогу…

— Никто мне не поможет, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. — Я не могу этого сделать… не могу… не получается… А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня.

Гарри замер на месте от потрясения — он понял, что Малфой плачет, плачет по-настоящему, что по щекам его льются, стекая в грязную раковину, слезы. Малфой задыхался, давился слезами, но затем, после нового содрогания, поднял взгляд к растрескавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной вытаращившего глаза Гарри.