– Мне кажется, умершие, сожженные ли, погребенные, все равно остаются с нами, они где-то рядом… Не простившие нас…
Ливия подумала, что Гай прибавит «и между нами», но он молчал, и тогда она тихо спросила:
– А боги?
– Не знаю. Наверное, они там, в междумирии, безмятежные и недосягаемые… ни для чего. Так или иначе, только мы, мы сами несем ответственность за то, что происходит в нашей жизни.
Ливия взяла Гая Эмилия за руку, и они осторожно сплели пальцы.
Гай продолжал думать. Вернется ли он в Афины? Кто знает! Впереди был Рим, встреча с мальчиком, который считал и, должно быть, всегда будет считать себя сыном Луция Ребилла. Впереди было… будущее? Наверное, да.
…Была весна, и теплый воздух дрожал над полями, и, казалось, от земли поднимается легкий, почти невидимый пар. Ветер звенел в вышине, молодая трава отливала шелковистым блеском, а стволы деревьев серебрились на солнце.
Какая тишина! Всепоглощающая, глубокая – особенно после Рима…
Тарсия зажмурилась, потом открыла глаза и приложила ладонь ко лбу. Все это их владения: луга, поля… По большей части еще невозделанная земля. Пятеро рабов, инвентарь, немного скота…
Теперь, когда Элиар имел все права свободного человека и больше не служил в легионе, они наконец смогли вступить в брак. Собственно, сейчас Тарсии было уже все равно, но Элиар убедил ее в том, что это необходимо сделать. Элий и Дейра тоже поженились.
Женщина посмотрела в сторону дома. Оттуда доносились голоса, смех. Элий и Дейра, юные родители, стояли под деревянным навесом и смотрели на своего сына, который родился месяц назад. Слишком маленький дом, тесный даже сейчас, а если еще приедет Карион (он обещал навестить их летом), Ливия с детьми и, может быть, Гай Эмилий… Всю зиму Тарсия и Ливия писали друг другу, а теперь надеялись встретиться.
Тарсия пошла к дому. Высокая трава щекотала ей ноги. Элий и Дейра повернулись и смотрели, как она приближается. У женщины сжалось сердце: Элий опирался на деревянный костыль. Но он радостно улыбался, и, увидев это, Тарсия облегченно вздохнула. Еще пару месяцев назад он с трудом поднимался с постели.
Элий ускакал верхом на одно из дальних полей, где работали рабы; они вернутся все вместе поздно вечером, и ей тоже некогда бездельничать. Таков их удел – продолжать жить и работать на благо этой жизни… насколько хватит сил.
Тарсия шла, и ее волосы золотились на солнце – казалось, их никогда не тронет седина, подобно тому, как на эти поля никогда не ляжет снег. Она приблизилась к Элию и Дейре, и сын протянул ей половину только что нарванного букета. Тарсия взяла его и, повинуясь внезапному порыву, зарылась лицом в пушистые нежные венчики и влажные гибкие стебли. Она ощутила глубокую умиротворенность, и ей почудилось, будто где-то там, в таинственных недрах сердца разгорается яркое пламя. Никогда ничего не пахло так приятно и сладко, как эти цветы.
