– Несколько дней. Мне нужно лететь в Афины.
– Твоя компания не справляется без тебя?
– На меня работают знающие люди. Я и здесь продолжаю следить за ходом дел, но не могу подолгу находиться далеко от фирмы.
– Так почему ты сейчас остаешься? – Рейчел сомневалась, что он лично будет присматривать за тем, как разбирают дядины вещи.
– Не можешь догадаться?
– Наверное, виновато греческое гостеприимство.
– У меня есть и другая причина.
– Ты не хочешь, чтобы дочь Андреа сбежала с фамильным серебром?
Себастьян не засмеялся, как рассчитывала Рейчел. Лишь мрачно покачал головой.
– Тогда почему'?
– Потому что ты здесь. Я не могу уехать и не побыть с тобой.
Рейчел была очень тронута.
– Это угрызения совести, – сказала она, радуясь, что не одна испытывает это чувство.
Себастьян нахмурился.
– Да. Это так.
После ужина он повел ее на террасу, где душный воздух наполняла приятная музыка.
– Потанцуй со мной, – мягко произнес Себастьян.
Рейчел не танцевала с ним – и вообще ни с кем со дня своего восемнадцатилетия. Но Себастьян не просил ее делать сложные па. Положив руки на ее талию, он медленно двигался под чувственный ритм музыки.
Рейчел полностью отдалась танцу. Разум говорил ей, что это не правильно, но она ничего не могла с собой поделать. Ей было так приятно, что он обнимает ее, она испытывала даже некоторое чувство нереальности происходящего.
Такой красивый и невыразимо сексуальный мужчина, как Себастьян Курос, может иметь любую женщину, какую только пожелает. К тому же он чрезвычайно богат. Рейчел понимала, что Себастьян не позволит себе слишком увлечься ею. Он предусмотрителен и осторожен.
Дочь Андреа Дамакис опасна для него.
Одна мелодия переливалась в другую, их тела плавно двигались в такт, и оба были поглощены сознанием близости.
Они и сами не заметили, как перестали танцевать, а лишь стояли, прижимаясь друг к другу. Голова Рейчел лежала на груди Себастьяна, и она могла слышать биение его сердца.
Рейчел медленно провела щекой его рубашке, наслаждаясь прикосновениями к гладкой материи.
Она была целиком поглощена нахлынувшими на нее ощущениями, когда Себастьян неожиданно отодвинулся от нее.
– Если ты сейчас же не отправишься спать, мы пойдем в твою комнату вместе.
Сердце Рейчел пропустило удар.
– Ты появишься в моей спальне только тогда, когда будешь уверен, что тебе это необходимо.
Рейчел не намеревалась попирать его гордость.
Она была готова пойти с ним куда угодно – хоть в постель, хоть на край света. Конечно, ее отказ подобен моральному самоубийству, но Рейчел не была уверена в своей стойкости, столь тесно общаясь с человеком, которому она не нужна.
Себастьян стоял под ледяной водой и ругал себя за тупость. Он не мог решить, что было глупее: то, что он позволил себе так возбудиться, или то, что не воспользовался явным желанием Рейчел.
Почему он упросил ее остаться?
Из-за ощущения вины. Рейчел попала в самую точку.
Однако есть здесь и нечто другое. Он желает Рейчел Лонг, но ему нужно не только ее тело, и это беспокоит его.
С сексуальным влечением он всегда легко разбирался.
А вот с чувством к женщине – настоящим чувством – ему еще не приходилось сталкиваться.
Следующие три дня были настоящим раем для Рейчел.
По утрам они с Себастьяном ни на минуту не расставались друг с другом, плавая в море и гуляя по острову. Себастьян даже взял ее на рыбалку и очень развеселился, когда Рейчел умудрилась наловить гораздо больше рыбы, чем он сам, хотя и отказывалась надевать наживку на крючок. Вечера Себастьян проводил в работе, а Рейчел сидела рядом, читая книжку. За ужином они подолгу разговаривали. Затем расходились по своим комнатам.
Они не обсуждали ни ее мать, ни его дядю.
Рейчел не призналась Себастьяну в том, что произошло с ней в шестнадцать лет. Она не хотела говорить о тех годах, когда была несчастна, и поэтому не пыталась снять вето, которое Себастьян наложил на все события, связанные с прошлым.
Филиппа позвонила в первый же день и, узнав, что Рейчел все еще на острове, настояла на беседе с ней. Рейчел всегда получала огромное удовольствие, болтая с матерью Себастьяна. Филиппа обращалась с Рейчел как с младшей подругой, почти как с членом семьи, и Рейчел была очень признательна ей за это.
Она понимала, что ей пора возвращаться на работу, но не могла заставить себя уехать от Себастьяна и положить конец их отношениям.
На четвертый день после отъезда Филиппы и Аристида Себастьян пришел в столовую с очень напряженным лицом.
– В чем дело? – спросила Рейчел, когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы.
Себастьян часто целовал ее, однако не предпринимал более серьезных попыток сблизиться с нею.
И Рейчел ценила его сдержанность.
– Я должен срочно ехать в Афины по делам.
Сердце Рейчел упало.
– Ясно. Тогда я полечу домой.
Лицо Себастьяна еще больше помрачнело.
– Ты этого хочешь? – спросил он.
– Мне так или иначе надо возвращаться в Калифорнию. Не знаю, как долго они оставят за мной место в фитнес-центре.
– Ты пробыла в Греции всего неделю. По-моему, горе в семье оправдывает отсутствие на работе и не считается прогулом.
– Мне все равно нечего делать на острове одной.
