Любовь и память - [211]

После лекции состоялся разговор с заместителем начальника, которому лекция в общем понравилась, и он выразил уверенность, что у Михайла дело пойдет хорошо, однако высказал и ряд замечаний, из которых следовало, что надо научиться укладываться в отведенное для лекции время и беречь свои голосовые связки.

Дней через десять Лесняк стал замечать по различного рода признакам уважительное отношение к себе и понял, что курсанты «приняли» его как преподавателя. Однако Ирина, скрупулезно выполнявшая свои обязанности, внимательно слушавшая его советы и наставления, была с ним подчеркнуто сдержанна.

После лекций он вместе с Батавиным или один возвращался на свою Морскую, а Журавская задерживалась в библиотеке или в клубе. Порою ему казалось, что Ирина явно избегает его общества, не желает вместе с ним идти даже до трамвайной остановки, хотя им обоим было по пути.

Сейчас она казалась ему совсем другой девушкой. Она явно повзрослела, фигура ее заметно округлилась, движения стали женственнее, брови над большими голубыми глазами потемнели, волосы отросли, и она со вкусом их укладывала. Держалась она естественно и просто, но с чувством собственного достоинства.

Лесняк нередко ловил себя на том, что все чаще думает о ней, вспоминает ее, порой совсем неожиданно в его воображении вдруг всплывут ее глаза или вся она встанет перед ним в своей удивительной красоте. Иногда он пытался найти в ней какие-то изъяны, убеждал себя в том, что его чувство возникло в противовес ее холодности, что на него надвинулась какая-то прогрессирующая увлеченность и следует немного выждать, чтобы более трезво оценить ситуацию. Однако его чувство к Ирине выходило из-под контроля и невероятно быстро нарастало. С нетерпением дожидался Михайло утра и торопился в Гнилой Угол, где в старом здании помещались курсы и где он непременно должен был найти Ирину.

Желание видеть ее, смотреть ей в глаза, касаться ее руки было настолько сильным, что перерастало в какое-то болезненное состояние. Он уже не сомневался в том, что либо большое счастье, либо полная катастрофа в его жизни связаны теперь именно с Ириной.

Однажды в клубе демонстрировался старый, малоинтересный фильм. Михайло вошел в зал, когда погасили свет. Сел в одном из задних рядов и, когда картина закончилась, поторопился выйти на улицу. Был поздний вечер. Наплывала густая темень, и, воспользовавшись этим, Лесняк спрятался за толстый ствол высокого дерева и стал ждать. Когда в светлом проеме двери показалась фигура Ирины, сердце его забилось учащенно. Она прошла мимо него, и он, немного выждав, пошел вслед за нею. Держался на таком расстоянии, чтобы не упустить ее из виду, и мучительно думал, что он скажет, когда догонит ее. Нужных слов не находилось. Вдруг из темноты до него донесся ее голос и смех:

— Проклятые камни, так и лезут под ноги. Днем здесь их не было.

Он остановился и затаил дыхание. Ее шагов тоже не было слышно — не остановилась ли и она?

— Михайло Захарович, где вы там? — снова послышался ее голос.

От неожиданности у него даже в голове зазвенело.

— Я здесь, — глухо отозвался он и бросился к ней.

— Думаете, я не видела, как вы стояли за деревом? — спросила строго. — Кого-то поджидали?

— Вас.

— Неотложное дело?

— Ирина Андреевна! Почему вы избегаете меня? И чем вызвана ваша чрезмерная официальность? Нам вместе работать, и хотелось бы, чтобы наши отношения были дружескими.

Она молча пошла вперед. Он шагал рядом и слушал, как часто она дышала, будто после длительного бега.

— Вы, кажется, сказали, что нам вместе работать? Сомневаюсь. Пока что я подала начальнику рапорт, чтобы меня перевели в другое место, — скороговоркой промолвила она.

— А что произошло? — с нескрываемой озабоченностью спросил он. — Какова причина?

— Причина? — она снова рассмеялась. — Ваше появление здесь…

— Не понимаю, — сказал он. — Не вижу связи.

— Мы уже служили в одном подразделении.

— С тех пор мы не виделись, и я так обрадовался нашей новой встрече.

— Правда? А я, представьте себе, наоборот.

— Почему же? — удивился он. — Чем я провинился перед вами?

Она приостановилась и дрогнувшим голосом сказала:

— Или вы человек без сердца, или какая-то пелена вам глаза застилает. Впрочем, как бы там ни было, а человек вы черствый и жестокий.

— Либо кто-то ославил меня в ваших глазах, либо… — начал было Лесняк, но она прервала его.

— Либо вы строите из себя слишком наивного, — резко сказала она.

Он вышел вперед, преградив ей дорогу.

— Скажите наконец прямо — в чем дело? — Он взял ее за руку, легонько сжал и сам не заметил, как у него вырвалось: — Я люблю вас, Ира…

Сказал и почувствовал, как она чуть вздрогнула, и тут же раздался ее короткий смех:

— Вы что-то сказали?

— Я просто не могу без вас…

Она мягко высвободила свою руку из его руки и опустила голову.

— Господи! — с каким-то затаенным стоном прошептала она.

Он легонько коснулся ее плеча:

— Иринка!.. Поверьте мне!..

Она прислонилась лицом к его груди и разрыдалась. Он растерялся, затем начал слегка поглаживать ее плечи.

— Ну что вы, Иринка! Не надо!

Вмиг она вытерла платочком лицо и побежала вперед. Из темноты он услышал ее тихий, но твердый голос: