Любовь и память - [180]

— Придется все же наведаться в санчасть. — И обратился к Лесняку: — Вы уж извините, товарищ лейтенант, что беспокою, сверните мне цигарку и дайте клочок бумаги — черкну два слова на флот, — видимо, нам встретиться больше не придется. Вы, корреспонденты, народ непоседливый…

Побывавший под жестоким артобстрелом и в боевых порядках атакующих пехотинцев, Михайло, можно сказать, принял боевое крещение. Хорошо, что рядом с ним находился именно Дорошенко, земляк, да еще моряк-тихоокеанец, который, как говорится, насквозь был прокурен пороховым дымом. Прощаясь с ним, Лесняк смущенно сказал:

— Спасибо за поддержку. Честно говоря, я впервые попал в такой тарарам и немного того…

— Все вполне нормально, — уверенно ответил Дорошенко. — Только трухлявый пень ничего не боится… А мы — живые люди… Я смерти не ищу. Мне надо побольше фашистов наколотить…

Михайло перебирался из одной воинской части в другую, стремясь быть там, где успешнее развивалось наступление. Узнав, что 1-й гвардейский механизированный корпус генерала Руссиянова получил задание освободить небольшой украинский городок Краснодон, Лесняк поехал туда. Корпус еще только выдвигался на исходные позиции, подразделения очищали от врага один за другим населенные пункты. В те дни основная масса войск отводилась в тыл для перегруппировки перед готовившимся освобождением Ворошиловграда. Одному из дивизионов гаубичного полка, почти без пехоты, поручено было прикрывать фланг корпуса. В этом дивизионе служило десятка два воинов — недавних пушкарей тихоокеанской береговой артиллерии.

— Если хотите, отправляйтесь в дивизион капитана Лукаша, увидите наших богов войны в деле, — предложил Лесняку начальник штаба полка.

— Лукаша? — переспросил с оживлением Михайло.

— Да, — подтвердил начштаба. — А чем вы удивлены?

— Сколько ему лет и откуда он родом? — торопливо спросил Лесняк.

— Годами, кажется, чуть постарше вас. А вот откуда он родом — не знаю, — как-то неуверенно сказал начштаба. — Не интересовался. А что, может, он ваш знакомый или родственник? Звать его Иваном Павловичем.

Михайлу оставалось только развести руками — имени-отчества Ланиного мужа он не знал.

— Вот на месте и выясните, — приветливо улыбаясь, сказал начштаба, крепко пожав руку Михайлу. — Желаю успеха.

КП дивизиона помещался в блиндаже у хутора Зеленый Гай. Когда Лесняк вошел в блиндаж, капитан сидел за столом, внимательно рассматривал карту, делая на ней карандашом какие-то пометки. Черные брови, высокий лоб, темно-русые волосы зачесаны с пробором. Да, это он. Михайло всего один раз, и то мимоходом, видел его с Ланой в кинотеатре. Он тогда, слегка наклонившись к Лане, что-то сказал ей и сам весело рассмеялся. Запомнился он Михайлу спокойным и добродушным. У этого же лицо обветренное, почти черное, между бровями пролегла глубокая складка, острый и строгий взгляд. Все это придавало ему вид мужественного человека, обладающего волевым характером.

Михайло представился и протянул Лукашу свое корреспондентское удостоверение. Капитан оторвал взгляд от карты и, немного прищурившись, пристально посмотрел на прибывшего. Медленно поднялся, взяв у Лесняка удостоверение, скользнул по нему взглядом и вернул хозяину. Четко козырнув, сказал:

— Капитан Лукаш. Вы учились в Днепровском университете? Кто б мог подумать, что вон где придется нам встретиться один на один. Еще там, дома, я кое-что слышал от Ланиных подруг. Как говорится, шила в мешке не утаишь, а вскоре и Лана мне сама рассказала.

Лесняк опустил глаза.

Капитан вздохнул:

— Да вы, лейтенант, не смущайтесь. Дело давнее и с точки зрения молодости — нормальное. — Он помолчал и, снова вздохнув, проговорил: — Да, молодость. Как недавно и как давно это было…

— Вы переписываетесь с Ланой? — спросил Михайло. — Мне говорил Радич…

— Нет больше Ланы… Минувшим летом на Кубани погибла… — глухо проговорил Лукаш.

Наступила тишина. Потрясенный Михайло молчал.

— В прошлом году я разыскал ее в госпитале, — продолжал Лукаш. — Наладилась у нас переписка. Какие сердечные письма писала она мне. Все уговаривала: «Береги себя, Ваня, уцелей, Ваня. После войны у нас будет счастливая семья…» — Капитан на миг закрыл глаза, сжал челюсти. Преодолев волнение, продолжал: — Взводу Радича приказали взять высоту. Они взяли ее и долго удерживали. Когда кончились патроны, Радич пополз, чтобы подобрать немецкие автоматы. Его ранило, а может, и убило. Светлана бросилась к нему на выручку, и ее… У этой же высоты и похоронили. Обо всем этом мне написал ваш университетский товарищ — Бессараб.

Он опустился на скамью и, обхватив голову руками, сидел покачиваясь. Вскинув взгляд на бледного, растерянного Лесняка, сказал:

— Садитесь, я совсем забыл предложить вам сесть. Угостил бы вас чаем, да кипяток кончился.

Михайло, опираясь рукой о стол, с трудом сделал два шага и опустился на сбитую из грубых досок табуретку.

«Вот так… Нет уже Ланы… Дочку потеряла, отца, сестру, а потом и сама… Вот как сложилась твоя судьба, Лана… — тяжело и смутно вертелись мысли в голове Михайла. — А что же с Радичем, Кажаном, Жежерей, Печерским?»

Несколько поколебавшись, Лесняк спросил Лукаша, что он знает о литфаковцах, служивших с Ланой.