Любовь и память - [105]

Здесь Галина, заметив, что Михайло покусывает губы, умолкла, как бы извиняясь, заглянула ему в глаза:

— Еще надо подумать, Мишко. Очень может быть, что я ошибаюсь.

— Ты, безусловно, ошибаешься! — твердо и даже резко ответил он. — Ты ее просто не успела распознать. Ведь она чувствовала себя скованно, находясь впервые у вас в гостях. Нет, Галя, она очень любит меня. Вот увидишь — все будет как надо.

В день отъезда у Михайла было хорошее, праздничное настроение; Галина своими неуместными подозрениями не омрачила его. И хотя горьковатый осадок от ее слов остался где-то на дне души, сейчас наставления и предостережения Галины были забыты — Михайло увлеченно верил в свое счастье.

XXI

Лесняку приснилось, что он уже сдал государственные экзамены, получил университетский диплом и приехал в родную Сухаревку. Приехал не один — с Оксаной, а с ними — Зинь и Вера. Он пригласил их к себе в гости перед долгой разлукой. Прибыли они будто бы вчера, в субботу, а сегодня, в воскресное утро, все четверо вышли из Лесняковой калитки и пошли по улице. Солнечно, щебечут воробьи, в садах краснеют вишни. Изо всех дворов на них смотрят любопытные женщины и девушки: одна из хаты, припав лицом к окну, другая — с порога глядит, раскрыв дверь, а старшие, более смелые, выходят прямо к воротам и даже окликают:

— Что, Мишко, уже закончил науку? Слава богу! А эти девчата — невесты ваши или только подружки?

— Красивые, будто в любистке купаны! Вот радость твоим родителям.

Девушки смеются, особенно громко — Оксана: хохочет, заливается смехом. Михайлу становится неловко: еще сухаревские тетки подумают, что она легкомысленная, осудят за неуважение к старшим…

Он просыпается, но смех Оксанин не умолкает, и Михайло чувствует, как чья-то легкая рука гладит ему волосы. Он раскрывает глаза и видит над собой милое лицо Оксаны.

— До каких пор спать будешь, горюшко мое! — смеется Оксана. — Твои хлопцы давно разбежались по читальням, а ты вылеживаешься…

— Да я только на рассвете заснул, — оправдывался Михайло. — Диамат зубрил. Последний экзамен. Меня и хлопцы будили — едва отделался от них.

— От меня не отобьешься! — прервав смех, хмуря темные брови, говорит девушка. — Посмотри, солнце куда поднялось. Собирались же сегодня в городскую библиотеку. Даю пять минут на сборы, а я сбегаю к себе за конспектами. Ну же, Мишко, шевелись!..

После поездки в Павлополь, после того памятного разговора с Галиной, разговора, который так неприятно поразил его, он стал чаще присматриваться и прислушиваться к девушке, анализируя и ревностно оценивая ее слова, смех, взгляды, каждый жест и выражение ее лица. Делал вывод, что Галинины подозрения были напрасными. Правда, он заметил и то, что Оксана после поездки в Павлополь стала заметно ласковее с ним, уверяла, что и Василь и Галина очень ей понравились. Если раньше его беспокоило то, что у Оксаны порою беспричинно портится настроение, что она часто уходит в себя, словно прислушивается к своему сердцу, будто что-то взвешивая, в чем-то сомневаясь, то теперь она держалась свободнее и увереннее.

Они, встречаясь чуть ли не каждый вечер, уходили подальше от общежития и, кажется, больше целовались, нежели разговаривали. Михайло думал: «Более веских доказательств ее любви ко мне, ее преданности мне я не могу и не имею права требовать от девушки».

Стянув Михайла с койки, Оксана напоила его чаем, и через полчаса они сошли с трамвая на главной магистрали города, которая по воскресным дням была особенно оживленной. Они шли взявшись за руки, любовно поглядывая друг на друга, направляясь к городской библиотеке. В читальном зале им предстояло весь день пробыть вместе, а вечером пойти в парк на эстрадное выступление столичных артистов.

Оксана первая увидела столпившихся у входа в универмаг людей и тихо рассмеялась:

— Хорошо, что у нас денег нет, не то и мы бросились бы в эту очередь.

Лесняк, присмотревшись к толпе, сказал:

— Это не очередь. Там что-то случилось. Пойдем узнаем.

Приблизившись к толпе, увидели сосредоточенно-печальные лица людей, слушавших тревожный голос, звучавший из громкоговорителя, висевшего на столбе. Лесняк тихо спросил пожилого человека, который, сняв фуражку, дрожащей рукой вытирал вспотевший лоб:

— Что передают?

Мужчина неприветливо взглянул на Михайла, кратко ответил:

— Передают, что беда случилась.

В толпе слышалось женское всхлипывание.

По радио выступал Молотов. В четыре часа утра, как раз в те минуты, когда Михайло закрыл конспект и лег спать, немецкие самолеты начали сбрасывать бомбы на Минск и Киев, Каунас и Смоленск, Севастополь и Могилев, на наших границах уже начались военные действия…

Из репродуктора неслись слова:

«Это неслыханное нападение на нашу страну является беспрецедентным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советский Союз со всей добросовестностью выполнял все условия этого договора… Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на немецких фашистских правителей…»