Любовь и испанцы - [15]
Кажется, никто не знает, зачем именно Джоан Марторель приехал в Лондон, но несомненно, что при дворе у него были могущественные друзья, которых он сумел заинтересовать своими личными делами. Он повел себя с рыцарственной и типично ва-ленсианской щепетильностью, разбираясь в отношениях своей сестры с неким Джоаном де Монтпаланом. Этот джентльмен, похоже, дал девушке обещание жениться, а затем обесчестил ее и бросил. Между ним и Джоаном Марторелем завязалась длинная переписка. Монтпалан ответил, что не может понять сложные юридические термины, которые употребляет Марторель. Он обратился с просьбой уладить ссору к Генриху VI>>{62} и послал Марторелю вызов на дуэль через герольда графа Хантингдонского. Дуэль, однако, не состоялась, потому что Марторель так на нее и не явился.
Валенсийцы всегда имели репутацию людей страстных и задиристых, готовых ревностно защищать так называемую честь — как свою собственную, так и честь своих родственников. В этом они превосходили остальных испанцев (хотя все испанцы весьма обидчивы) настолько, что начали предлагать свои услуги вполне профессионально, и ими пользовались жители других провинций, желавшие избавиться от соперников и противников. Один мадридский дворянин как-то раз пригласил хорошо известного профессионального убийцу из Валенсии, чтобы тот расправился с его другом, с которым вельможа незадолго до этого поссорился. Заговорщики заключили соглашение, оговорили условия, и все уже было готово, когда дворянин случайно встретил в Прадо своего бывшего друга и снова с ним помирился. После этого он отправил валенсийцу послание, к которому приложил сумму, причитавшуюся тому за убийство, и попросил не выполнять задуманного и вернуться домой. Валенсиец явился к нему в ярости. «Вы оскорбили мою честь,— воскликнул он. — Я никогда не беру деньги за услуги, которых не оказал. Забирайте их обратно, я от них отказываюсь». Дворянин настаивал — все-таки валенсиец понес расходы: в подробностях разрабатывая запланированное убийство, он потратил свое время и так далее... «Этого никогда не будет,— ответил валенсиец.— Поэтому вам следует сделать выбор. Когда я беру деньги, кто-то должен быть убит — вы или ваш друг». В конце концов его удалось убедить подождать до тех пор, пока дворянин не поссорится с другом снова, «что рано или поздно обязательно должно случиться»,— как он заверил честного убийцу. (Что такое вообще честность? «Моя дочь — честная женщина»,— сказала одна испанская цыганка о своей дочери, только что посаженной в тюрьму за воровство. Говоря «честная», она имела в виду, что девушка была целомудренной.)
Такое воинственное отношение распространялось и на валенсийские обычаи ухаживания. Еще в девятнадцатом веке потенциальному жениху, желавшему объявить о своих намерениях, требовалось выстрелить из ружья в землю у самых ног возлюбленной, обычно в то время, когда она возвращалась домой с мессы. Девушка же должна была, не моргнув глазом, продолжать идти своей дорогой, скромно потупив взор. Позже, когда поклонник появлялся, чтобы навестить возлюбленную и пропеть ей серенаду, он объявлял о своем присутствии еще одной шумной демонстрацией. (Этот обычай соблюдался в Ибице вплоть до недавнего времени.) В Таррагоне в танце ухаживания поклонник стрелял в юбку своей novia[29] — этот обычай был запрещен после того, как однажды девушка получила сильный ожог. В наши дни от пристрастия валенсийцев к оглушительной стрельбе мало что осталось, если не считать их любви к пиротехническим эффектам. (Лучшие фейерверки в Испании можно увидеть именно на валенсийских фиестах.)
Какое влияние оказывает литература на молодых читателей? Этот вопрос часто задают в наше время в связи с появлением книг порнографического или даже садистского толка, и, похоже, никто не знает на него ответа. В средние века книги о подвигах рыцарей служили излюбленной мишенью моралистов, которые, очевидно, и в самом деле имели для этого основания. Были ли в те времена читатели более чувствительными, более подверженными постороннему воздействию? Нельзя отрицать, что прочитанное действительно оказывало на них влияние, и немало голов при этом сладко кружилось — не только в Испании, но и в Англии и во Франции. В Испании часто рассказывают о случае, произошедшем с рыцарем Суэро де Киньонесом, чью голову совершенно одурманили рыцарские истории. В знак любовной одержимости рыцарь поклялся носить на шее цепь до тех пор, пока не одолеет всех, кто дерзнет перейти через мост Сан-Маркос в Орбиго. Он похвалялся, что принял участие в семистах битвах и сражался с семьюдесятью восемью рыцарями.
Амадис Галльский, один из первых сентиментальных романов, видимо, был написан в Португалии, а к середине четырнадцатого века приобрел известность и в Испании. По словам Амадора де лос Риоса>>{63}, в Севильском университете сохранилась могила магистра ордена Сантьяго>>{64} дона Лоренцо Суареса де Фу-гуэроса, умершего в 1409 году. Рядом с ним изображена собака, на ошейнике которой дважды готическим шрифтом начертано имя «Амадис». Эта книга и многочисленные подражания ей стали настоящими бестселлерами в большинстве стран Европы.
Российскому читателю предоставляется уникальная возможность познакомиться с серией книг Нины Эптон — английского литератора, искусствоведа, путешественницы,— посвященных любви во всех ее проявлениях и описывающих историю развития главнейшего из человеческих переживаний у трех различных народов — англичан, французов и испанцев — со времен средневековья до наших дней. Написанные ярким, живым языком, исполненные тонкого юмора и изобилующие занимательными сведениями из литературы и истории, эти книги несомненно доставят читателю много приятных минут.
Книга посвящена исследованию исторической, литературной и иконографической традициям изображения мусульман в эпоху крестовых походов. В ней выявляются общие для этих традиций знаки инаковости и изучается эволюция представлений о мусульманах в течение XII–XIII вв. Особое внимание уделяется нарративным приемам, с помощью которых средневековые авторы создают образ Другого. Le present livre est consacré à l'analyse des traditions historique, littéraire et iconographique qui ont participé à la formation de l’image des musulmans à l’époque des croisades.
Пьер Видаль-Накэ (род. в 1930 г.) - один из самых крупных французских историков, автор свыше двадцати книг по античной и современной истории. Он стал одним из первых, кто ввел структурный анализ в изучение древнегреческой истории и наглядно показал, что категории воображаемого иногда более весомы, чем иллюзии реальности. `Объект моего исследования, - пишет он, - не миф сам по себе, как часто думают, а миф, находящийся на стыке мышления и общества и, таким образом, помогающий историку их понять и проанализировать`. В качестве центрального объекта исследований историк выбрал проблему перехода во взрослую военную службу афинских и спартанских юношей.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.
Уникальная книга профессора лондонского Королевского колледжа Джудит Херрин посвящена тысячелетней истории Восточной Римской империи – от основания Константинополя до его захвата турками-османами в 1453 году. Авторитетный исследователь предлагает новый взгляд на противостояние Византийской империи и Западного мира, раскол христианской церкви и причины падения империи. Яркими красками автор рисует портреты императоров и императриц, военных узурпаторов и духовных лидеров, талантливых ученых и знаменитых куртизанок.
В книге исследуются дорожные обычаи и обряды, поверья и обереги, связанные с мифологическими представлениями русских и других народов России, особенности перемещений по дорогам России XVIII – начала XX в. Привлекаются малоизвестные этнографические, фольклорные, исторические, литературно-публицистические и мемуарные источники, которые рассмотрены в историко-бытовом и культурно-антропологическом аспектах.Книга адресована специалистам и студентам гуманитарных факультетов высших учебных заведений и всем, кто интересуется историей повседневности и традиционной культурой народов России.
Авторский коллектив – сотрудники Института всеобщей истории РАН, Института Африки РАН и преподаватели российских вузов (ИСАА МГУ, МГИМО, НИУ ВШЭ) – в доступной и лаконичной форме изложил основные проблемы и сюжеты истории Тропической и Южной Африки с XV в. по настоящее время. Среди них: развитие африканских цивилизаций, создание и распад колониальной системы, становление колониального общества, формирование антиколониализма и идеологии африканского национализма, события, проблемы и вызовы второй половины XX – начала XXI в.