Любовь и другие виды спорта - [33]

— Не хочу ничего и никого ловить.

— Через «не хочу»!

Мы помолчали. Затем я медленно, точно на меня снизошло откровение, проговорил:

— Ты сказал, я в центре внимания, потому что не смотрю на них, потому что мне они не нужны. Так?

— Так, именно так! — обрадовался Алекс.

— Значит, если я буду знакомиться с намерением… если я буду стремиться к этому… — я выдержал паузу, — я уже не буду в центре внимания, так?

Алекс раскрыл рот, чтобы еще раз восторженно поддакнуть. И тут до него дошло. Он так и замер с открытым ртом, потом буркнул:

— Черт!

* * *

По дороге домой моя хандра, которая до этого мне даже нравилась, переросла в настоящую тоску. Равнодушие сменилось осознанием одиночества. Навстречу мне то и дело попадались парочки. Они ворковали, нежно жались друг к другу, держались за руки, а я плелся один, словно неполноценный. Словно меня обделили основным инстинктом. Казалось, что может быть проще, чем главный закон жизни — двое встречаются, сближаются и идут дальше вместе. Но для меня эта простая и обычная вещь почему-то превратилась в неразрешимую проблему. Мужской и женский мир вокруг плодился и размножался, а меня будто высадили на необитаемый остров, где нет ни секса, ни любви, ни женщин.

Отчаяние наваливалось все сильнее. Ответов у меня не было, одни вопросы. За что мне все это? Почему именно со мной приключилась такая гнусность? За какие такие ужасные прегрешения мне выпала доля, достойная Иова? Ну да, я не безгрешен, но в меру, не больше, чем любой другой человек, так почему именно мне достались эти душевные муки?

А что, если это не наказание? Что, если это фарс, идиотская шутка? А может, я просто спятил? Слишком сильное потрясение после измены Ким, и я — бац! — очутился в неком искривленном измерении и теперь все воспринимаю искаженно? Может, я угодил в Бермудский треугольник отношений между мужчинами и женщинами? И действительность — моя действительность! — вывернулась наизнанку, а я стал заложником сюрреалистической реальности, достойной Кафки, Кэролла или Свифта?

Но что, если все еще хуже и я просто то, что я и представляю? Слабый и никчемный человек.

Глава двенадцатая

На двери моего кабинета висела записка: «Тед О’Коннел в городе. Один день. “Койот” в 20.00?»

Я невольно улыбнулся. Давненько я не виделся со стариной Тедом. С тех самых пор, как он со своей женой Кэрри перебрался в Японию. Два года прошло. Время от времени мы переписывались по электронке, но увидеться, ясное дело, приятнее.

Познакомились мы в аспирантуре, Тед тогда только начинал писать для газеты. Мы мнили себя великими писателями и, как все начинающие, стремились к суровой правде жизни. В «Койот» же отправлялись, когда хотелось отдохнуть от снобов, которыми были забиты все бары в окрестностях Колумбийского университета.

Но, как только мы защитились, с «Койотом» было покончено. Сами того не замечая, мы все чаще забивали стрелки в модных заведениях престижных кварталов. И трепались о работе и жилье в Хэмптоне[12], а не о политике и любимых писателях.

Я так и предвкушал, как мы снова будем цедить пиво в полутемном прокуренном зале под заунывное мычание Хэнка Уильямса[13].

* * *

Тед, ссутулившись, стоял возле бара и читал журнал. Он ничуть не изменился: все та же потертая коричневая куртка поверх болотного свитера, джинсы мешком, высокие кроссовки. Как будто расстались неделю назад. По-дружески облапив друг друга, мы посмеялись, что встретиться довелось в «Койоте».

«Гадкий койот» расположен по соседству с тем местом, где раньше находился «Деревенский идиот». На самом деле заведение именуется «Салун у Гадкого койота», но завсегдатаи называют его запросто «Койот». На первый взгляд это обычный кабак в цоколе проседающего жилого дома между Восточной Девятой и Десятой улицами. Но вошел в моду он благодаря тому, что внутри.

Представьте длинное узкое помещение. Вдоль левой стены тянется пропитавшаяся пивом барная стойка. Справа шесть или восемь деревянных кабинок. За баром широкое, потускневшее от дыма и времени зеркало, над ним пожелтевший от дыма «Веселый Роджер» и надпись: «НАПИТЬСЯ МОЖЕТ ЛЮБОЙ. СТАНЬ ГАДКИМ!» Клиентура соответствующая: мускулистые и пузатые дальнобойщики да затянутые в кожу байкеры, забившие всю обочину возле бара своими «Харлеями». Татуировки здесь дело привычное, даже у немногочисленных представительниц слабого пола, рискнувших сюда сунуться. Выбор скуднейший — крепкие напитки да пиво «Пабст Блю Риббон». Из развлечений старый бильярдный стол в конце зала и музыкальный автомат, играющий исключительно «кантри». Не то «кантри», какое играют сейчас. Никаких модных штучек вроде Шанайи Туэйн, Гарта Брукса или Вайнонны. Только Джонни Кэш и Уэйлон Дженнигс, Мерл Хэггард и Пэтси Клайн.

При первом знакомстве «Койот» шокирует. Но если придушить минутное желание сбежать куда подальше, понимаешь, что заведение — настоящий клад. Где еще найдешь такие естественные физиономии? Если, конечно, не боишься наглотаться дыма или получить по морде.

А это проще простого: драки здесь дело обычное. Разнимать их никто не спешит. Зачем портить людям удовольствие? Пусть выяснят отношения и достигнут взаимопонимания. Никто и не обратит внимания на потасовку, пока его не заденут или звон разбитой бутылки и треск поломанного стула не нарушат мирный треп. «Это полезно, — прорычал как-то один из завсегдатаев, больше смахивающий на медведя, когда я побледнел при виде двух байкеров, швырявших друг друга по залу. — Воздух циркулирует».