Любовь и другие виды спорта - [32]

— Имбирное пиво, — напомнил я.

Он хмыкнул и двинулся к бару. Я снова уткнулся в газету.

— Кружку пива и бутылочку имбирного, — долетело до меня. Затем чуть тише: — Привет, как дела?

Я обернулся. Алекс уже вовсю любезничал с двумя девицами, сидевшими за стойкой.

Одна из них стрельнула взглядом в мою сторону.

— Это твой приятель? — услышал я и нарочито громко захрустел газетой.

Через несколько секунд Алекс материализовался передо мной.

— Чувак, там две телки жаждут, чтобы мы к ним подсели.

— Кажется, мы игру пришли посмотреть.

— Так и есть. Но прелесть жизни в том, что можно смотреть бейсбол и болтать с женщинами. — Он наклонился ко мне: — Та, что слева, особо интересовалась тобой. Спросила: «Это твой приятель?» Подача прямо на биту. — Он еще понизил голос: — Считай, тебе повезло!

Я молчал, надеясь, что он отцепится. Но не тут-то было, Алекса не так просто сбить с курса. Он плюхнулся за столик и продолжил нудеть:

— Сечешь, что происходит? Ты околачиваешься здесь уже двадцать минут и даже не взглянул в их сторону. Ты их заинтриговал! Пользуйся моментом, чувак!

Я глянул на него поверх газеты. Алекс сидел, чуть подавшись вперед, и сжимал бокалы, чтобы я не мог до них добраться. Вспомнив наш разговор с Джени, я покосился на его руки. И тут же отвел глаза: до меня дошло, почему женщины считают мужские руки сексуальными. Я чуть со стыда не обуглился. Чувство такое, будто тайком глазею в раздевалке на его член.

— Понимаешь, женщины как собаки. Они чуют страх. Если тебе приспичило, но ты боишься, что тебя отошьют, то тебя обязательно отошьют. Твой страх отпугивает женщин не хуже, чем репеллент комаров. А когда тебе по фигу, когда ты сама уверенность, как сейчас… ты в центре внимания! — Похотливый смешок. — Я тебе говорю, чувак, ничто так не интригует женщину, как мужик, которому нет до нее дела. У нее словно зуд начинается.

— Какого черта тебе надо? — взорвался я.

— Да что с тобой?

— Что ты ко мне прицепился?

Алекс с полминуты рассматривал меня, прикидываясь непонимающим, потом вздохнул и нахмурился.

— Я пытаюсь расшевелить тебя! Вывести из твоего дурацкого транса!

— Я не в трансе. И не нужно меня шевелить.

— Нет, нужно.

— А я говорю, не нужно.

— А я говорю, нужно. Дураку ясно, у тебя очередная депрессия.

Я скомкал газету.

— Нет у меня никакой депрессии. Заруби себе на носу.

— Еще как есть.

— Нет!

Похоже, я заорал слишком громко, потому что остальные посетители бара, включая девиц у стойки, уставились на нас. Но мне было плевать.

Алекс покосился на девиц и ткнул в меня пальцем:

— Посмотри на себя.

— У меня нет никакой депрессии, — раздельно повторил я. — Мне просто тошно.

— И в чем разница?

— Депрессия бывает у женщин и голубых.

Алекс покачал головой.

— Мне тошно, но я от этого не страдаю. Мне даже нравится. Просто у меня такое настроение, вот и все.

— Раз так, то моя задача — перенастроить тебя, чувак.

— Отстань, Алекс. Оставь меня в покое, человек имеет право погрустить.

— А заживо себя хоронить он тоже имеет право?

— У меня полно причин для этого.

— Да ну?

Поняв, что он не отвяжется, я демонстративно расправил скомканную газету, аккуратно сложил, выпрямился и скрестил руки на груди.

— Я мечтал жениться на прекрасной женщине. Надеялся завести детей и жить с ней до скончания дней. Но она оказалась насквозь лживой. Не той, кого я знал и в кого влюбился. За три недели до свадьбы она переспала с едва знакомым мужиком. Чем не повод для гнусного настроения?

Алекс страдальчески закатил глаза.

— Но это еще не все, далеко не все. Сдуру поддавшись на твои уговоры, я пригласил Сару поужинать. В Нью-Йорке больше двух тысяч ресторанов — я специально проверил сегодня по справочнику, — но и Ким выбрала именно этот. И закатила истерику. Орала, что всю прошлую ночь я кувыркался нагишом в ее постели. Как ты думаешь, Сара обрадовалась? Так вот, она совсем не обрадовалась. Она ушла из ресторана и даже не позволила проводить ее. Она недвусмысленно дала понять, что не желает иметь дело с таким лживым и грязным подонком, как я. Тебе достаточно причин? На мне лежит проклятье, это уже очевидно. Господи, ведь знал же, что надо держаться от баб подальше.

Приоткрыв рот, Алекс смотрел на меня. Опомнившись, он помотал головой и пробормотал:

— Можно отвести лошадь к воде, но от этого она не станет рыбой.

О чем это он?

— Знаешь, мне кажется, радоваться жизни гораздо приятнее, чем не радоваться.

Философская мысль, ничего не скажешь.

— Ты должен наплевать на все. Должен встряхнуться и снова запрыгнуть в седло.

— Должен?

— Да, — твердо сказал Алекс. — Должен. — Несколько секунд он сердито смотрел на меня, затем лицо его смягчилось. — Согласен, эта маета с Ким и Сарой тебя достала. Но жизнь-то продолжается. Пришла пора собирать лимоны и делать лимонад. Земля все еще вертится. И не забывай, чувак, что с каждым днем мы ближе к могиле. Поэтому carpe diem, дружище! Лови карпа!

— Лови день, — машинально поправил я.

— Чего?

— Лови день. Это латынь. Diem значит день, carpe значит лови, а не «карп», болван. А все вместе означает «лови момент». Карпы и прочие рыбы тут ни при чем, понял?

Алекс прищурился.

— Нет так нет. Главное, что ты сейчас в центре внимания. А такое, между прочим, случается не каждый день. Расслабься. Лови момент. И женщин.