Любовь и другие мысленные эксперименты - [53]

Если бы Артуру грозила опасность, ее не звали бы поболтать, представители компании нарисовались бы у нее раньше, чем журналисты. В этом она не сомневалась. В первые годы ей частенько доводилось вместе с другими членами семей космонавтов дожидаться, пока консервные банки, в которые запихнули их сыновей, дочерей, мужей и жен, прорвут атмосферу. И если с кем-то из пилотов что-то случалось, родня его мигом исчезала. Зато после один из родственников мелькал в утренних новостях — мужественно кивал, пока «первооткрывателю» — его супругу или ребенку — отдавали дань памяти. Рейчел не раз пыталась доказать Артуру, что на самом деле все было не так, как в официальной версии событий.

— Мам, ну ты же понимаешь, иначе никто не выделит финансирование. Нас того и гляди закроют. В любую минуту.

Артур был профессиональным пилотом, искателем приключений. Ему казалось, что его работа — это естественное продолжение истории мировых открытий, он хотел, чтобы имя его осталось в веках. Вот только первооткрывателей теперь не было, их заменили дроны и роботы — именно их корпорации отправляли в космос, чтобы разведать залежи полезных ископаемых на других планетах или отремонтировать спутники и космические станции. И Рейчел все чаще посещала мысль, что сыну ее под видом Романтической Профессии подсунули пластиковую флягу и металлодетектор. «Да это, считай, просто турпоход, только в чуть более экстремальных условиях», — твердил Артур, скорее чтобы успокоить мать, чем преуменьшить любовь к своему делу. Однако замаскировать экономическую ситуацию двадцать первого столетия, где место в неизбранном мировом правительстве покупалось за строчку кода, было невозможно. Теперь технократы решали, какие болезни стоит лечить, каким странам хватит еды и какие планеты ее сын будет для них колонизировать. Рейчел всегда знала, что справедливости не существует, но все чаще задумывалась, что вообще знают о мире мальчишки, прямо из своих детских отправившиеся в конференц-залы Кремниевой долины, чтобы им управлять.

— Да то же, что и все, — вещал Хэл из своего сомерсетского рая, когда они в последний раз с ним разговаривали. — Но они хотя бы не унаследовали власть по праву рождения и не были избраны коррумпированными чиновниками.

Хэл разбирался в политике не лучше Рейчел, а может, и хуже, а в жизни Артура возникал только во время каникул и праздников. Ему-то не приходилось наблюдать, как сын катапультируется в стратосфере на все более и более бюджетных космических аппаратах. Не приходилось общаться с пиар-отделом «Космических решений», когда работа сына становилась главной темой новостных выпусков. И это было нормально, они с самого начала так договаривались, но вот притворяться, будто он что-то понимает в коммерческих космических полетах и людях, которые их организуют, Хэлу не стоило.

И все же зря она ему не позвонила. Но теперь, когда с высокой ограды базы на нее смотрели камеры и другие устройства видеонаблюдения, было уже поздно. Главные ворота располагались в паре кварталов от станции, от дороги их отделял довольно широкий засаженный модифицированной травой газон. Рейчел сошла с тротуара и почувствовала, как хрустят под подошвами жесткие стебли. Все в городе работало на солнечной энергии, траве всего-то и нужно было, что немного дождевой воды, но Рейчел не покидала мысль, как расточительно поддерживать эту зеленую пустыню. Сколько сил работники базы тратят на садик, в котором никогда не расцветут цветы и не будут играть дети. К тому же трава вводила в заблуждение, база из-за нее казалась каким-то идиллическим местом, а не фабрикой по добыче внеземных полезных ископаемых. Рейчел двинулась к воротам, напоминая себе позвонить Хэлу сразу же, как вернется домой.

Охрана Центра имени Линдона Б. Джонсона к пешеходам не привыкла. В места подобного рода обычных посетителей не приглашали, и Рейчел отлично понимала, что помимо камер за ней будут наблюдать еще несколько пар глаз. За последние годы она множество раз ходила этой дорогой, но охранники тут постоянно менялись. Не удивительно. Они ведь были военными, хотя Рейчел и старалась об этом не думать. Ей никогда не нравилось то, что сын ее связан с армией, она даже звания его долго не запоминала — не то младший лейтенант, не то старший, — сколько бы писем на его имя ни приходило на адрес их съемного дома. Когда Артур вырос до капитана, она стала представлять себе, что он моряк, искатель приключений, каким был в детстве.

Еще мальчиком он заболел мечтой о звездах. Рейчел считала, что виновата в этом смерть ее родителей и мифы Древней Греции, которые она ему читала. Пятилетнему мальчику трудно было понять, куда делись бабушка с дедушкой: они и раньше-то жили очень далеко, а потом как будто просто переехали еще дальше. Рейчел надеялась, что мифы помогут сыну яснее представить все приключения, которые человек переживает на жизненном пути, и в каком-то смысле так и вышло. Именно в этой книге Артур прочел об Одиссее и его путешествии через реку Стикс. И пришел к выводу, что, уехав далеко-далеко, можно встретиться с умершими. С тех пор его страсть к звездам стала непреодолимой.