Любовь и чума - [50]

Видя, что опухоль охватила всю руку, я осмелился предложить ему ампутацию… Голос мой дрожал, слезы текли ручьем. Император не согласился на мое предложение.

— Одной руки мало, чтобы править государством, мой друг, — ответил он.

Решившись исполнять свои обязанности до последней минуты, император продолжал принимать в своей палатке прошения офицеров, солдат и граждан. Когда же он почувствовал приближение смерти, то приказал мне созвать начальников армии.

— Я знаю, — сказал он им, — что наши принцы смотрят на государство как на свое наследство. Я получил от моего отца право верховной власти над вами, и вы ожидаете, конечно, что я передам это право своему старшему сыну. Но любовь моя к народу сильнее всякой другой привязанности, и если б ни один из моих сыновей не оказался достойным царствовать, то я нашел бы себе преемника и помимо них. Но благодаря Всевышнему, мои сыновья, Исаак и Мануил, оправдали мое доверие к ним. Если бы дело шло о простом наследстве, я не задумался бы отдать его старшему сыну, не нарушил бы существующего обычая. Но скипетр — не подарок, а бремя, и Господь приказывает мне вручить его более способному. Неустрашимость Мануила помогала ему одерживать победы над врагом. Осторожность его способствовала мне в критических обстоятельствах, а храбростью своей он избавлял меня от больших опасностей. Помните, что Иакова, Моисея и Давида предпочли их старшим братьям и что я действую исключительно ради пользы государства. Следуйте моему примеру!

— Эта благородная речь взволновала в высшей степени всех присутствующих.

— Да будет так! — воскликнули они, обливаясь слезами. — Отец наш! Мы готовы повиноваться твоей воле, и мы с удовольствием провозгласим нашим повелителем храброго Мануила.

— Тогда, — продолжал Аксих, — я облек Мануила в пурпур и украсил его голову царской диадемой. Молодой принц был смущен неожиданно доставшейся ему властью и плакал, как ребенок.

После смерти Иоанна я отправился в Константинополь, чтобы предупредить попытки Исаака предъявить свое право старшинства. Я подвергнул его заключению и приставил к нему строгий караул. Благодаря моей преданности император был провозглашен единодушно всем народом.

— И с этого дня Мануил Комнин начал, разумеется, посматривать на тебя подозрительно? — спросил Молипиери.

— Да, синьор, и эта подозрительность проявлялась при первом же случае. Моя искренняя преданность только усыпила на время его недоверие, но падение мое было неизбежно. Три года тому назад император вздумал жениться на дочери Раймонда, графа Триполийского. Но затем он вдруг резко передумал и женился вопреки моим многочисленным советам на Марии Австрийской, которая пленила его своей красотой. Граф, решившийся отомстить ему за нанесенное оскорбление, вооружил против него те же корабли, которые должны были провожать невесту в Константинополь, и эта флотилия начала опустошать острова Архипелага и берега Босфора. В это время я как-то провожал Мануила на ипподром и был встречен со стороны народа, солдат и партии Синих такими рукоплесканиями, какими следовало бы встречать одного императора. Он покровительствовал партии Зеленых. Скрывая овладевший им гнев, он старался заверить меня, что восторженные зрители желают видеть меня среди бойцов на арене, и заставил меня идти туда, когда выпустили голодного льва.

— Он на то и Комнин, чтобы доставлять своим друзьям возможность отличиться, — перебил Орио. — Впрочем, это доказательство дружбы было уж чересчур сильно.

— Я обманул ожидание Мануила, — продолжал Аксих. — Я в молодые годы часто охотился на львов в Курдистане, а потому остался победителем и на этот раз. Не обвиняйте меня в хвастовстве, синьор Молипиери. Лев, о котором я рассказываю, находится здесь. Это тот самый лев, которого я показываю венецианским зевакам. Если угодно, я покажу вам след раны, нанесенной ему мной между глаз. Император приказал мне покончить со страшным животным, которое было оглушено сильным ударом. Я отказался сделать это при неистовых рукоплесканиях тридцатитысячной толпы. Мануил, выведенный из себя моим непослушанием, велел заключить меня в подземные темницы Бланкервальского дворца. Между тем лев был отправлен в сады великого логофета Никетаса, где он и выздоровел каким-то чудом. Император не мог больше присутствовать на ипподроме, чтобы не слышать, как партия Синих отзывалась обо мне с величайшим восторгом. Результатом всего этого было то, что он сослал меня вместе с моим львом на остров Наксос, откуда мне удалось, однако, убежать. И таким образом я явился в Венецию — зарабатывать себе на кусок хлеба с помощью бедного льва, который привязан ко мне, как собака.

— Это довольно странная история, — заметил Орио, слушавший с большим вниманием. — И если она не вымышленная, то сенат может положиться на тебя в полной мере.

— Я буду служить ему с таким же рвением, как самый преданный ему патриций, — ответил укротитель с поклоном, стараясь скрыть насмешливую улыбку.

— Прекрасно, друг мой, — сказал Молипиери. — Пока же я советую тебе утешаться в своем несчастии мыслью о сиракузском тиране Дионисе, который стал простым школьным учителем. К тому же Совет вознаградит тебя хорошо, если ты поможешь ему избежать борьбы, в которой интересы республики могут подвергнуться разным случайностям. Согласен ли ты способствовать нам в нашем предприятии? Речь идет о том, чтобы отплатить Мануилу Комнину его же монетой, то есть хитростью и обманом. Нужно или сжечь греческий флот греческим же огнем, или восстановить против Мануила его войско именем нового императора… Назначай сам себе цену.