Любовь глупца - [8]
Мы ленились готовить ужин, шли в европейский ресторан и, состязаясь друг с другом, поедали все, что нам подавали. Она просила свой любимый бифштекс и съедала три порции.
Если бы я вздумал описывать все удовольствия того лета, то запискам не было бы конца. Скажу только, что с этого времени у меня вошло в привычку мыть Наоми.
Я тер ей спину, руки, ноги… Утомившись, Наоми ленилась идти в баню и каждый день мылась на кухне горячей водой, смывая резиновой губкой морскую соль.
— Нехорошо ложиться спать грязной, Наоми-тян! Тело станет липким от соли. Надо помыться, влезай-ка в чан! — говорил я, и она послушно позволяла мне мыть ее.
Мало-помалу мыться в европейской ванне вошло у Наоми в привычку, и так продолжалось и осенью, и зимой. Мы установили в ателье европейскую ванну, положили резиновый коврик и отгородили этот уголок ширмами.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Многие чересчур сообразительные читатели уже из предыдущего рассказа сделают вывод, что нас с Наоми связывала не только дружба. Но они ошибаются. Конечно, по мере того как шло время, у нас обоих возникло своеобразное молчаливое согласие на этот счет, но что касается меня, то, как я уже писал, я был скромным «праведником», не имевшим никакого опыта в общении с женщинами. Больше того, я чувствовал себя ответственным за чистоту Наоми и ни разу не поддался минутной страсти, не переступил границ дружбы. Разумеется, я знал, что ни одна женщина, кроме Наоми, не может стать моей женой, а если бы даже и случилось такое, я никогда не оставил Наоми, хотя бы из жалости. Эта мысль все сильнее завладевала моим сознанием. Поэтому я не хотел прикасаться к ней.
Наоми стала моей лишь через год, когда ей исполнилось полных шестнадцать лет. Это случилось 26 апреля.
Я так отчетливо помню эту дату, потому что еще задолго до того, с тех пор как она стала купаться дома, я завел дневник, куда каждый день заносил все интересное, касающееся ее. В самом деле, с каждым днем Наоми заметно взрослела, и тело ее становилось женственнее. Как родители следят за ростом своего ребенка и радуются, когда он в первый раз улыбнется или заговорит, так и я внимательно наблюдал за развитием Наоми и записывал все в дневник. Я и теперь иногда просматриваю эти страницы. Вот что я писал 21-го сентября 192… года, иными словами, той осенью, когда Наоми было пятнадцать лет.
«В восемь часов она принимала ванну. Летний загар еще не прошел. Белыми остались только места, Прикрытые купальным костюмом. У Наоми очень светлая кожа, поэтому загар бросается в глаза, и даже когда она голая, кажется, будто на ней купальный костюм.
— Ты полосатая, как зебра, — сказал я ей. Наоми это очень рассмешило».
Затем месяц спустя, 17 октября:
«Загар постепенно исчез, кожа больше не шелушится, тело стало еще белее и красивее, чем раньше. Я мыл ей руки, а она молча глядела на стекавшую мыльную пену. «Красиво!» — сказал я. «Да, красиво, — сказала Наоми и добавила: — Это пена красивая…»
Далее, 5 ноября:
«Сегодня вечером Наоми в первый раз купалась в европейской ванне. С непривычки она скользила по металлическому дну и очень смеялась. Когда я сказал ей: «Большая «бэби-сан», — она ответила: «папа-сан»…
«Бэби-сан» и «папа-сан» после этого крепко укоренились в нашем быту. Выпрашивая у меня что-нибудь или капризничая, Наоми кокетливо называла меня «папа-сан».
На обложке дневника я написал: «О том, как растет Наоми». Разумеется, я писал там только о ней, а вскоре купил фотографический аппарат, снимал Наоми, которая все больше напоминала Мэри Пикфорд, при разном освещении и в разных ракурсах и приклеивал карточки между записями. Кажется, я слишком много говорю о дневнике, но он свидетельствует: «26-го апреля наша связь стала неразрывной».
Правда, еще до этого, примерно на второй год нашей жизни в Омори, мы молча поняли друг друга, поэтому все случилось как-то очень закономерно. Я не соблазнял ее, и она меня нарочно не искушала, мы почти не говорили, все произошло в полном молчании.
Потом Наоми шепнула мне на ухо:
— Дзёдзи-сан не бросит меня?
— Нет, никогда… Будь спокойна. Ты знала о моих чувствах?
— Да, знала, но…
— С каких пор?
— Не знаю.
— Что ты подумала, когда я взял тебя к себе и стал заботиться о тебе? Поняла ли ты, что я хочу превратить тебя в идеальную женщину и потом жениться на тебе?
— Я подумала, может быть, у вас и в самом деле такие планы…
— Значит, ты тоже пришла ко мне, готовая стать моей женой? — Не дожидаясь ответа, я с силой сжал ее в объятиях. — Спасибо, Наоми-тян, спасибо, ты поняла меня… Я хочу поговорить с тобой откровенно. Признаться, я не думал, что ты будешь до такой степени соответствовать моим идеалам… Как я счастлив! Я буду любить тебя всегда… Только тебя… И никогда не буду относиться к тебе так, как большинство мужей относятся к своим женам… Знай, что я буду жить только для тебя… Буду исполнять все твои прихоти. Но ты тоже должна еще много учиться, чтобы стать прекрасной, замечательной женщиной…
— Я буду заниматься изо всех сил и непременно стану такой женщиной, которая нравится Дзёдзи-сану.
Слезы текли из глаз Наоми. Я тоже плакал. В тот вечер мы без конца разговаривали о будущем.
Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) — классик японской литературы, продолжатель её многовековых традиций, один из самых значительных писателей Японии первой половины XX в. Роман «Мелкий снег» — главное и лучшее произведение Танидзаки. Написанный в жанре семейной хроники, он рассказывает о Японии 1930-х годов, о радостях и печалях четырёх сестёр Макиока, принадлежащих к старинному и богатому купеческому роду. Писатель создаёт яркую и реалистичную картину жизни Японии в годы, предшествующие Второй мировой войне.
Роман «Ключ» – самое известное произведение Дзюнъитиро Танидзаки, одного из столпов японской литературы XX века. В этом романе, действие которого разворачивается в Киото, два дневника – два голоса, мужа и жены, – искушают, противоборствуют, увлекают в западню. С изощренным психологизмом рисует автор сложную мозаику чувств, прихотливую смену настроений, многозначную символику взаимоотношений мужчины и женщины.Роман был дважды экранизирован: японским режиссером Коном Итикавой (приз на МКФ в Канне, 1960) и, в вольной интерпретации, Тинто Брассом (1983).
Дзюнъитиро Танидзаки (1886-1965) – один из самых ярких и самобытных писателей ХХ века, интеллектуал, знаток западной литературы и японской классики, законодатель мод. Его популярность и влияние в Японии можно сравнить лишь со скандальной славой Оскара Уайльда в Европе. Разделяя мнение своего кумира о том, что "истинна только красота", Танидзаки возглавил эстетическое направление в японской литературе. "Внутри мира находится абсолютная пустота. И если в этой пустоте существует что-либо стоящее внимания или, по крайней мере, близкое к истине, то это – красота", – утверждал писатель.Танидзаки умел выискивать и шлифовать различные японские и китайские слова, превращать их в блестки чувственной красоты (или уродства) и словно перламутром инкрустировать ими свои произведения.
«Дневник безумного старика» выдающегося японского писателя XX в. Танидзаки Дзюнъитиро является одним из наиболее известных произведений не только этого автора, но и всей послевоенной японской литературы. Повесть переведена на многие языки.Перевод на русский язык осуществлён впервые.Роман классика современной японской литературы Дзюнъитиро Танидзаки (1889–1965) «Дневник безумного старика» заслуженно считается шедевром позднего периода творчества этого замечательного писателя. Написанный всего за три года до смерти автора и наделавший много шума роман поражает своей жизненной силой, откровенным эротизмом и бесстрашием в описании самых тонких, самых интимных человеческих отношений.
Опубликованы в журнале "Иностранная литература" № 1, 1975Из рубрики "Авторы этого номера"Тэцуро Миура...Предлагаемый читателю рассказ «Река терпения» [...] взят из одноименного сборника.Наоя Сига...Рассказ «Преступление Хана» взят из Полного собрания сочинений современной японской литературы, т. 20, Токио, 1954 г. Дзюнитиро Танидзаки...Рассказ «Татуировка» взят из серии «Японская литература», т. 23, Токио, 1972.
Танидзаки Дзюнъитиро (р. 1886 г.). Один из крупнейших буржуазных писателей Японии, признанный художник слова. Танидзаки написано огромное количество романов, повестей, рассказов. Оценивая одно из его крупных послевоенных произведений — «Снежный покров», вышедшее в Англии под названием «Сёстры Макиока» — английский журналист Ирвинг Джафф пишет, что Танидзаки освободился от былых влияний на его творчество Бодлера, По и О. Уайльда. Это не совсем точно. Ещё в 1956 году Танидзаки выпустил роман «Ключ», который говорит о противном.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881 - 1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В десятый том Собрания сочинений вошли стихотворения С. Цвейга, исторические миниатюры из цикла «Звездные часы человечества», ранее не публиковавшиеся на русском языке, статьи, очерки, эссе и роман «Кристина Хофленер».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В четвертый том вошли три очерка о великих эпических прозаиках Бальзаке, Диккенсе, Достоевском под названием «Три мастера» и критико-биографическое исследование «Бальзак».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В второй том вошли новеллы под названием «Незримая коллекция», легенды, исторические миниатюры «Роковые мгновения» и «Звездные часы человечества».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.