Любопытство наказуемо - [78]

Джентльмены вошли в гостиную; миссис Уильямс осталась в холле с самым несчастным видом.

Мы с Люси по-прежнему стояли на площадке верхнего этажа, как двое детей, которые тайком ускользнули из детской, чтобы посмотреть на гостей. Я выпрямилась и потянула ее прочь. Она сопротивлялась, но я прошептала:

– Нехорошо, если нас здесь застанут и поймут, что мы подслушивали!

Мы стояли тихо и ждали, пока экономка не ушла на кухню. Ей нужно было отдать распоряжение кухарке.

– О чем там говорят дядя и этот доктор? Ах, как хочется узнать! Отсюда, сверху, ничего не слышно! – капризно сказала Люси. – Может, мне спуститься и встать за дверью? Вот бы услышать, о чем они говорят! Мужские голоса я очень хорошо разбираю! – Ее лицо загорелось воодушевлением.

Я понимала, что побуждало Люси постоянно подслушивать, но не могла позволить ей так рисковать. Правда, мне и самой любопытно было узнать, в чем дело.

– Ничего страшного, Люси, рано или поздно мы тоже все узнаем. Разумеется, спускаться вниз вам сейчас не стоит. Что, если кто-то из них выйдет из гостиной и увидит, что вы стоите, прижавшись ухом к двери?

Люси огорчилась из-за того, что ей не дали продемонстрировать шпионские навыки, но покорилась. Мы, не сговариваясь, направились ко мне в комнату. Люси начала подскакивать на месте от возбуждения и нервно заламывать руки. Я попросила ее успокоиться, но она выпалила:

– Как я могу быть спокойной? Чего он хочет? Зачем ему понадобилось совещаться с глазу на глаз с этим ужасным доктором? Насчет меня, я знаю. Дядя Чарлз приехал, чтобы узнать мнение доктора Лефевра о моем состоянии!

Она бросилась ко мне и схватила меня за руку:

– Ах, Лиззи, что ему скажет доктор?

Я попыталась ее урезонить:

– Люси, мы ведь пока не знаем, зачем приехал ваш дядя. Скорее всего, он хочет выяснить, каких успехов добились инспектор Росс и сержант. И совершенно естественно, что он хочет вначале побеседовать с Лефевром. Очевидно, он боится лишний раз тревожить ваших теток…

– Доктор наверняка запомнил, что я бросалась в него камнями! – злорадно произнесла Люси, пропустив мои слова мимо ушей. – Но крысолова я не убивала! Зачем мне закалывать кого-то ножом?

Не в силах противиться искушению, я спросила как можно холоднее:

– Люси, а разве вы никогда не бросались на людей? Я не хочу сказать, что вы закалывали кого-то ножом до смерти. Но, может быть, вы воспользовались другим орудием, чтобы… сделать другому больно?

Люси вскинула голову; ее голубые глаза метали молнии.

– А, значит, вам уже доложили! Когда я училась в пансионе, да? Странно, что тетки поделились с вами такой подробностью моей биографии. Когда это случилось, их гораздо больше волновало доброе имя Роучей!

– Ваши тетушки ничего мне не говорили, – ответила я. – Наверное, нет ничего плохого, если я открою, что узнала обо всем от Хиггинс.

– От Хиггинс? – удивленно переспросила Люси. Она замерла, немного подумала и пожала плечами. – Хотя… да, она на такое способна. Она никогда меня не любила.

– Вначале я ей не поверила, – сказала я. – Не могла представить, чтобы вы по доброй воле кого-то ранили, сделали кому-то больно. Зачем?

– Мне было одиннадцать лет! – Люси снова топнула ногой. – А та девчонка меня дразнила. Ее звали Шарлотта Портер; противная дура. Она обожала навлекать неприятности на других; обычно она приставала к девочкам до тех пор, пока ей не отвечали. Потом она выставляла себя пострадавшей и такую изображала кротость – воды не замутит! Или выбирала какую-нибудь легковерную девочку и подбивала ее на какую-нибудь шалость. Когда дело открывалось, самой Шарлотты никогда не было рядом. Я ее терпеть не могла; никто ее не любил. Но она вечно подлизывалась к классной даме. Как она сюсюкала и заискивала перед ней! А в тот раз я просто не выдержала. Она постоянно дергала мою вышивку, и у меня получались кривые стежки. Я хотела только отпугнуть ее, взяла в руки иглу… и как-то нечаянно воткнула ей в плечо. – Люси улыбнулась. – Шарлотта визжала, как поросенок! Приятно было слушать…

Я смотрела на Люси в бессильном отчаянии. Она так наивна; неужели и правда не понимает, какое впечатление производят на других ее слова и поступки? Только теперь, когда приехал дядюшка, она пожалела, что швыряла в доктора Лефевра камнями. Тогда же, как мне показалось, ей тоже было «очень приятно».

Мы не слышали шаги в коридоре, но вдруг в мою дверь постучали, и мы обе вздрогнули.

– Откройте, Лиззи! – велела Люси, подталкивая меня к двери. – Это ваша комната; я спрячусь за кроватью.

– Не надо… – крикнула я, но она уже спешила прочь. Когда я открыла дверь, Люси присела за кроватью и скрылась из вида.

В коридоре стояла Кристина Роуч; как и следовало ожидать, уловка племянницы ее не обманула. Возможно, она из-за двери слышала, как мы разговариваем. Несомненно, мрачно подумала я, страсть к подслушиванию в этой семье передается по наследству.

– Где моя племянница? – осведомилась мисс Роуч. – Люси! – Она прошла мимо меня, как мимо пустого места. – Выходи немедленно!

Люси робко встала и принялась отряхивать юбку.

Мисс Роуч бесстрастно взирала на нее.

– Спускайся вниз. Приехал твой дядюшка; он хочет с тобой поговорить.