Любопытная - [17]
Приветствую тебя, милый брат! Я по-прежнему ищу великого алхимика Идеи. Твой замысел сверхъестественно прекрасен, но остерегайся его воплощения – своего тела. Мы должны осуществить наши мечты. Ты желаешь любви вне чувственности, я стремлюсь к познанию первопричин вне опыта. Сегодня мы – и монахи – герои этого мира.
С верой в тебя,
МеродакЗаписка, словно талисман, развеяла сомнения девушки. Она разделась, затем примерила мужское платье, неторопливо изучая в большом напольном зеркале свое новое очарование. Внимательно поправив все детали мужского костюма, принцесса взяла со стула цилиндр и бросила последний взгляд в зеркало: превращение оказалось настолько привлекательным, что она коснулась губами своего отражения. Не произнося ни слова, она подняла портьеру – Небо́ протягивал ей парик.
– Мсье Фигаро? – спросила она.
Небо́ вскрикнул и побледнел.
– Как я выгляжу? Что с вами, мсье Небо́?
Он не ответил и отстранил ее движением руки.
– Вам нехорошо, мсье Небо́?
Тот молчал, дрожащей рукой вытирая лоб, на котором блестели капли холодного пота; неловкость, возникшая из-за папки с рисунками, превратилась в невыразимое смущение. Философ Небо́ ощутил дрожь Пигмалиона, увидевшего, как с пьедестала спускается его Галатея: перед его глазами была сама цель его жизни. Смятение, которое принцесса приняла за волнение плоти, в действительности было минутным помутнением разума перед осуществлением его мечты – более полным, чем он когда-либо осмеливался мечтать. Овладев собой, он заговорил, но голос его изменился:
– Вашему облику потребуется ретушь – костюм чересчур вам подходит.
– Мое перевоплощение слишком значительно – я пугаю вас!
– Меня пугает ваш новый облик. Я поведу вас в дурное место, где вас станут осаждать женщины!
Поль не поняла его, и эта наивность растрогала Небо́.
– Я кажусь вам глупой? – спросила она.
– Всего лишь еще невинной, и я не решаюсь запачкать вашу душу.
– Запачкать?
– Соглядатай оргии уподобляется участнику, Поль – у вас есть еще время пощадить себя. Ваши ступни слишком изящны, чтобы идти вперед – делая шаги, вы испытаете боль! Форма вашего лба слишком совершенна, чтобы размышлять – раздумья принесут вам страдания! Не снимайте белого венца неведения – его легче нести, чем бремя осознания!
– Как же неразумно я поступила, доверившись проповеднику!
– Вы сами этого пожелали, Поль, – сказал Небо́.
– Да, – сказала Поль с настойчивостью. – Даже если померкнет блеск моих глаз, я хочу видеть.
Небо́ поднял хрустальную чашу и протянул Поль:
– Разбейте чашу – символ неведения!
Принцесса бросила чашу в стену, и та разбилась – разлетевшись, осколки почти коснулись их тел.
– Virginitas jacta est! [15] – торжественно произнес Небо́.
КОНЕЦ ПРОЛОГАПрогулки по порочному Парижу
I. Дорога из трактира в кабаре
– Для чего я привел вас в трактир? Для того, чтобы познакомить с современными нравами. Нравами принято называть занятия, которым люди предаются, выйдя из дому. Трактир – первая остановка каждого француза, первое самостоятельное приключение школьника на каникулах, целая жизнь для провинциала и парижанина.
Обнаружив, что вино в трактире слаще домашнего, первый горожанин сказал, подобно халдею «Я построю дом, где уединюсь от прислуги и домочадцев». В трактире обедали путешественники и веселились вместе люди одного ремесла… На вашем лице – выражение Анжелы Дони, супруги Вандинелли61… Послушайте меня, Поль62! Ваши родители отправили вас сдавать на бакалавра в Париж, желая похвастаться перед соседями, что сын держал экзамен в столице, и в награду за белые шары63 кузен Небо́ отведет вас в трактир «Черный шар»… По-прежнему гримаса красавицы Дони! Неужели она была срисована с ваших губ? Быть ангелом в наши дни сложнее, чем во времена Бомарше.
Non piu andrai, farfaglione amorose
Notte et giorne d’intorno girande;
Delle belle, turbando il rispose,
Narcisseto, adoucino d’amore! [16]
Разве эти чудесные стихи не лучше нюхательной соли! Povermo64! Не имея мачехи, для какого синего чулка вы споете? Сюзанна, за которой вы броситесь вслед, окажется распутной женщиной, юная Фаншетта65 – проституткой. В былые времена жилось много лучше, но Сганарель66, лекарь нравов поневоле, все испортил! Теперь недостаточно обвиться вокруг дерева, и для поцелуя желанны живые, мягкие губы. Стало быть, кузен Небо́ поведет вас как к порядочным, так и к скверным людям. Непоколебимый перед соблазнами Дежене67, он не станет изображать ни знатока, ни Лусто68, несмотря на близость Люксембургского сада. Более того, тоскуя о прекрасном – единственном сожалении шекспировских героев, он ни на что не решится. Хорошо ли это? А не все ли равно? Главный вопрос в том, красиво ли это… Однажды я гулял в саду в компании молодой девушки, которая желала отдаться мне, но я не осмелился – передо мной был великолепный цветок лилии.
– Вы обманули меня, Небо́. Стоило ли требовать от меня так неосторожно покидать дом, чтобы заставить умирать со скуки?
