Любопытная - [16]

Благодаря своей восприимчивости женщины, очутившись в новом месте, тотчас чувствуют его природу Принцессе было достаточно одного взгляда на тихие ступени и седого слугу, безмолвно шедшего впереди с непокрытой головой. Удивившись, что Небо́ не вышел ее встретить, Поль поднялась наверх. Ее изумление было столь сильным, что она прошла вперед, не заметив темной комнаты – внезапно в ней загорелся свет. Слуга, по-прежнему не произносивший ни слова, исчез за портьерой. Поль остановилась на пороге, не зная, как далее держать себя. Небо́ был погружен в чтение.

Он поспешил встать, взял ее за руки, усадил в кресло, положил под ноги подушку, опустил занавески, чтобы ее не тревожил солнечный свет.

– Я не думала, что вы способны на эти маленькие знаки внимания.

– По отношению к вам они значительны.

– Какой необычайный комплимент!

– Уважать того, кого любишь, значит уважать самого себя. Ничтожен мужчина, считающий ничтожной свою любовницу. Много достойнее оказалась галантная дама Брантома59, которую застали с собственным кучером. В ответ на упреки в том, как низко она пала, она ответила: «На него пал мой выбор – это делает его мне ровней».

– Стало быть, это делает меня вам ровней?

– Мы не похожи, но равны – вы удостоили меня своей нетронутой красотой, я же устремляю к вам свои мысли.

– Покажите мне ваши работы – я не могу вообразить картин, которые бы соответствовали вашим речам.

– Я не пишу картин. И не могу показать вам рисунки обнаженных фигур – мои поиски формы едва ли будут вам интересны.

Поль настояла на своем, и Небо́ вышел, чтобы принести рисунки. Оглядевшись вокруг, она увидела на окнах комнаты соположения фрагментов старых витражных стекол: голова девы покоилась на теле дракона святого Георгия, крылья ангела выделялись среди узоров в серых тонах. Два гобелена, сотканные на Мортлейке по картонам Рафаэля60, мебель расцвета итальянского ренессанса, ни одной безделушки – кабинет походил на коридор музея или дальний зал средневекового замка.

Небо́ вернулся с папкой рисунков. Это были фикции обнаженных фигур – их анатомическая точность подчинялась поиску идеального слияния изящества и силы, соединяющего мужское и женское начала. Фрагменты тел, обнаженные по пояс девы ночи, тонкие и сильные лодыжки моделей Мантеньи, ошеломляющие благородной красотой руки, стройные и гибкие предплечья, упругие округлости были прорисованы с такой навязчивой андрогинной эстетикой, что принцесса смутилась. В ответ на удивление Небо́ она сказала:

– Ваши рисунки словно раздевают меня.

Небо́ овладела еще большая неловкость – оба на мгновение замолчали. Внезапно Поль нарушила тишину.

– Расскажите мне о своей жизни.

– Моя жизнь не имеет практической ценности. Я ничего не создал, я лишь размышлял.

Он зажег сигарету и замолчал. Поль отодвинула в сторону папку с рисунками, вызывавшими смущение у обоих.

– Прежде, чем я окажусь в амфитеатре Зла, научите меня элементарным понятиям порочной страсти.

– Порочная страсть, Поль, не такова, какой вы себе ее представляете. Вам видится чаша забвения; соль, заживляющая шрамы воспоминаний и стирающая залегающие на сердце складки; спасительный дурман среди мирских мучений, уносящий вас на огненной колеснице скверного Илии; раскаленные угли тоски; напиток забытья; восторг чувственных удовольствий. Нет, Поль, страсть – парадоксальна в замыслах и обманчива в реальности. Подобно большинству людей, вы думаете, что порочная страсть есть вожделение. Вожделение же стремится к вину, хлебу и наслаждениям тела – стало быть, страсть – не что иное, как неутоленный голод, ограниченный судорожными восторгами плоти и разрешаемый облегчением. Поэты говорят неправду – сверкающих девичьих грудей и лишающих разума поцелуев не существует. Вначале есть мираж, затем – напряжение, после – отвращение. Оловянный кубок или хрустальный бокал, изысканные кушанья или бобовая похлебка, кожура или мякоть, убогость или роскошь, улица Крульбарб или улица Прони – суть неизменна, разнятся лишь обстановка и детали. Роскошные ковры или меловая краска, кружевной пеньюар или хлопчатая сорочка, альков с балдахином или настил из соломы – неважно, сколько поставить на карту наслаждения – пять су или пять миллионов. Жизнь молодого мужчины непременно приходит к трем страстям – вину, застолью и разврату.

– Вы хотите заставить меня поверить, что в Париже, где есть все, нет любви? – воскликнула принцесса.

– Отчего же? По аллеям Парижа прогуливаются ангелы. Пьянство, чревоугодие и блуд суть элементарные понятия порочной страсти.

– Вы несправедливы, Небо́, но я не понимаю ваших намерений.

– Милая принцесса, неужели вы станете отрицать, что мои описания совпадают с тем, что вам известно о людях вашего круга?

– Да, но они относятся к студентам и простому люду.

– Сколько же золотых песчинок упадет с ваших прекрасных глаз! Ваш костюм готов – вам следует его примерить.

– Нет, – сказала она, охваченная внезапным недоверием.

– Милая принцесса, если вам теперь недостает смелости, появится ли она у вас в Больших Карьерах?

Поль на мгновение задумалась, затем взяла одежду и направилась в спальню Небо́. Она не торопилась раздеваться, в задумчивости вспоминая строки из «Мадемуазель де Мопен»: