Люблю тебя, как Море - [3]

— А какая у судна осадка?

— А водоизмещение?

— А сколько груза берёт?

Серёга не переставал удивляться её осведомлённости.

Прошли по внутренним коридорам надстройки, спустились в машинное отделение. Серёга помахал вахтенному мотористу, показал на спутницу. Тот утвердительно кивнул. В машине не принято общаться голосом, всё равно ничего не слышно.

Придерживая Олю за локоть, чтобы не поскользнулась на начищенных до блеска стальных плитах, повёл её к главным двигателям.

— Какой грохот! — прокричала на ухо Оля.

— Это вспомогательный только работает. А когда главные — о-о-о! — прокричал он в ответ и показал жестом на уши.

«Хватит, пошли наверх» — показала Оля тоже жестами.

Теперь Серёга привёл её в свою каюту.

— Вот, смотрите, как живут современные моряки.

— Культурно. Умывальник. Занавесочки. А картины тоже в каждой каюте?

— Нет, это моя. Я её по всем пароходам вожу. Айвазовский. Репродукция, конечно. Нравится мне. Присядьте, Оля, устали ведь. Весь день на ногах, да я вас по трапам поводил, — он выставил на столик яблоки, шоколад и бутылку вина. Он знал, что нравится женщинам. — Не желаете освежиться?

Оля пригубила бокал, отломила кусочек шоколадки.

— Хорошо тут у вас, Серёжа. Спасибо. Мне уже пора. Что же вы меня гипнотизируете? Мы же договаривались! Слово офицера…

— Ничего я не гипнотизирую. Проводить вас хотел.

— Только до автобуса.

— Так темно уже.

— Я не боюсь.

Судно стало в ремонт. Половина команды списалась. Приходилось работать весь день, да ещё и вахту стоять. Обещали заплатить за переработку. Но Серёга плевал на заработки, он хотел видеть Олю. На визитке был только её рабочий телефон. Да и что скажешь по телефону?

Он всё откладывал визит в отдел кадров. Уходить в рейс прямо сейчас не хотелось, а ведь предложат — не откажешься.

Вовсе некстати пришла «проведать» Тонька. Она теперь буфетчица на судне, стоящем на соседнем причале. Серёга угостил даму вином, потом вежливо выпроводил, сославшись на дикую усталость. Тонька обиделась, ушла молча.

Стали в док. Серёга лишь глянул на заросшее ракушкой днище и сразу пошёл к вахтенному помощнику отпрашиваться.

В магазин Серёга буквально ворвался.

— Оля, мы в док стали. Пойдём скорее, мне всего час дали. Ты же никогда не видела ледокол снизу!

— У тебя же не ледокол.

— Всё равно, судно ледового класса, почти ледокол. Ну, отпросись, пойдём, другого раза может не быть.

Они ходили под днищем, держась за руки. Оля шла, задрав голову в огромной каске, Серёга её страховал, чтобы не споткнулась. С днища ещё капала вода. Оля только восхищённо ахала.

— А это руль? А винты какие громадные! Почему они жёлтые?

— Бронзовые.

— А вот этого я не знаю, что за дыры такие в бортах?

— Это подруливающие устройства. Там винт гонит воду перпендикулярно корпусу, чтобы можно было быстрее отвернуть, или при швартовке просто бортом к причалу подойти. Нужная штука.

Они гуляли по доку долго, пока Серёгу не позвали с палубы.

— Всё, Оля, экскурсия закончена. Пойдём, я провожу тебя через проходную, а то арестуют.

— Спасибо, Серёжа. Мне действительно интересно было. Приходи в магазин, когда будет время, поболтаем.

Работы прибавилось. Начальство торопило с ремонтом: северный завоз в разгаре, а судно стоит. Судоремонтные бригады работали круглосуточно. Из дока выгнали через неделю. Прошли ходовые испытания. Получили снабжение в рейс. Набрали команду до штата. Перед отходом Серёге дали увольнение с семнадцати до восьми утра.

Они с Олей проговорили до конца рабочего дня. Потом пошли бродить по вечернему городу. Серёге было хорошо, как бывает в семнадцать лет, просто идти рядом с девушкой, говорить о чём угодно, лишь бы иногда касаться её, будто невзначай. И тогда микротоки разбегаются с ног до головы. И этого хочется снова и снова.

— Давай прощаться, Серёжа. Поздно уже. Мне ведь утром на работу. Ну, не надо так смотреть, мы ведь не навек расстаёмся. Вернёшься из рейса, снова будем встречаться. Всё, иди, тебе тоже нужно выспаться. Удачного рейса тебе, Серёжа!

Она потянулась и поцеловала его в щёку.

— Иди. Вон, мой автобус подходит.

Серёга не посмел ослушаться, повернулся и побрёл в порт.

— А-а-а! Помогите! Серё-жа!

Прошибло, как током. Четверо ублюдков тащили его Олю в сторону от остановки, в темноту. Серёга не понял, как оказался рядом и стал буквально крушить. Без мысли, без контроля, как дикий зверь он бил жестоко и беспощадно.

Двое убежали. Двое лежали, и Серёга топтал их ногами по рожам, то одного, то другого.

Оля оттащила его, обняла, сжала.

— Успокойся, Серёженька, хватит. Ну, всё уже!

— Убью! — рычал он и бросался добивать.

Сигнал милицейской машины привёл в чувство. Он схватил Олю за руку и бросился в темноту. Они сели в автобус на соседней остановке.

Ехали недолго. Олин дом оказался бывшей малосемейкой, квартира — двенадцатиметровой комнатой с одним окном, обвисшими обоями, кроватью, столиком и книжными полками на стенах.

— Серёжа, тебе умыться надо. Иди сюда. На, вот, полотенце. Ой, у тебя кровь!

— У них что, нож был? — спросил Серёга, рассматривая порез на запястье. — Жаль, что те двое ушли, твари.

— Им тоже досталось. Свиреп ты. Так и убить человека можно.