Любивший Мату Хари - [55]

   — Что происходит, Чарльз?

Данбар улыбнулся, избегая глаз Грея:

   — Это просто для проформы. Саузерленду и мне кажется, что было бы лучше, если бы вы и Сайкс пошли первыми и привели его... чтобы создать прецедент, чтобы показать ему, кто командует. — Затем: — Ну, я не вижу тут причин для возражений.

   — Идите к дьяволу.

Когда Грей и Сайкс вышли из лимузина, Сайкс оглянулся на Данбара за лобовым стеклом и быстро кивнул Грею.

Они шли медленно, держась в тени. Двери склада были слегка приоткрыты, но внутри света не было. Они подошли поближе, и Грей мельком взглянул на Сайкса, двигающегося рядом с ним. Плечи напряжены, челюсть отвердела, рука сомкнута на кобуре с пистолетом, пристёгнутой к поясу его брюк. Его глаза неотрывно смотрели на двери, лицо покрылось бусинами пота.

Они замерли прямо за дверью, всматриваясь в темноту. Там виднелись смутно различимые очертания упаковочных ящиков, верёвок, свисающих с балок. Из ряда окон над ними на кирпичи падали параллельные лучи света, но, если не считать этого, всё было во тьме.

Грей ожидал почти минуту, прежде чем в тишине выкликнуть чужим голосом имя Шпанглера. Он позвал ещё раз, услышав в ответ только шуршание суетливо проносящихся в темноте крыс. Сайкс вынул револьвер и положил его в карман пальто. Грей позвал в третий раз, и из глухой тишины раздалось:

   — Нет необходимости кричать, мистер Грей.

Шпанглер появился постепенно — сначала тенью на покоробленном железе, потом чутким силуэтом невдалеке. Он был одет в тяжёлое пальто и ботинки для верховой езды. Руки свободно висели, и создавалась уверенность, что кисти их на виду. Шагнув в луч света, он возник с вопросительной улыбкой. Его взгляд был обращён к Сайксу, и Грей решил, что он, должно быть, заметил оружие.

   — Не думаю, что я имел удовольствие... — сказал он.

   — Это не тот человек, — ответил Грей.

   — О?

   — Мы решили, что будет лучше, если вы поговорите с ним снаружи.

   — Лучше? Вы подразумеваете — безопаснее? Поистине, Николас, едва ли это лучший способ наладить взаимоотношения.

Грей сделал ещё шаг вперёд, руки его тоже были ясно видны.

   — Это небольшое условие, и, полагаю, так будет удобнее. У него автомобиль.

   — Не думаю. Я предпочёл бы разговаривать здесь.

Две или три секунды ни один, казалось, не двигался...

кроме Сайкса, почувствовавшего что-то и медленно вытаскивавшего револьвер. Грей увидел только, как курок на короткое время проступил сквозь ткань пальто. Он услышал свой крик: «Нет!» И тут Шпанглер выкрикнул что-то в сторону балок, и из темноты начала возникать фигура с винтовкой. Он услышал третий голос, говоривший по-немецки, увидел проблеск полированной латуни. Первым выстрелом Сайкса подняло в воздух, вторым ему оторвало затылок.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Грей кинулся обратно к двери, одна или две парализующие секунды, пока Грей глядел в глаза Шпанглера. Он увидел остальных: солдат между упаковочных ящиков, офицера с мегафоном, Сайкса в смертельной агонии.

Грей побежал, сначала от голосов за собой, затем к колеблющемуся свету фар лимузина Данбара. Он поскользнулся, ощутил своё колено под подбородком и резкую боль — он прикусил язык. Опять поднялся и помчался под пронзительные трели свистка и стук своих подмёток по булыжникам. Он услышал пистолетный выстрел, потом свой собственный голос, зовущий Данбара.

Он уронил голову на грудь, а руки и ноги продолжали яростно подниматься и опускаться, но, как и во всяком плохом сне, он, казалось, не мог сократить расстояние и не мог удержать улицу от того, чтобы она не текла бесконечно, как река... А лимузин удалялся прочь... неравномерно ускоряя движение, потому что ублюдок был явно не в ладах с передачами.

Потом он понял, что бежит напрасно, зачарованный ритмом своих ног и обманчивым ночным небом. Даже позднее, когда его поймали, подобрав в луже дождевой воды, он всё ещё бежал.

Глава семнадцатая

Его привезли в лагерь в Доберице — в восьми милях от центра города. Тут располагался центр пыток, и, хотя это уже почти позабыто, летом 1914 года находилось более трёх сотен политических заключённых. Большая часть их жила в бараках, стоявших рядами на полоске осушенного болота. Условия были примитивными. Над болотом возвышалась готическая постройка — имение тринадцатого века, кругом обширно раскинувшееся поместье. Здесь проводились формальные допросы; камеры представляли собой подземные клетушки, вырезанные в камне.

Грей по прибытии увидел очень мало: заморённый дубок во дворе, кусок закопчённой стены, лестницу в подвал, комнату без окон, лежанку и ведро. Его осыпали беспорядочными ударами в пах, в живот и по почкам, а затем оставили одного. Комнатушка была холодной и очень маленькой. В постели кишели насекомые. Время от времени тишину нарушали крики и медленные шаги охраны.

Наручные часы у него забрали, и определять время было невозможно. По большей части он старался этого не замечать. Думал о своей работе и представлял себе чернильно-чёрные Бранденбургские ворота. Думал о Париже и о своём коте на заоконном ящике. Он думал о Зелле, ибо боль эта была реальной. Он думал о Данбаре и подпитывался ненавистью.